Вернулась из лагеря Маша, загорелая, радостная. Пришла в восторг от того, что у них теперь есть еще один член семьи. Аня наблюдала, как Игорь и Маша рубились в компьютерные игры, дурачились, играли в шахматы, карты, ругались, хохотали, прокрадывались по очереди, чтобы взять мороженое из морозилки тайком от нее. Она смеялась до слез. До самых обильных слез, с которыми бежала прятаться в ванную. Игорь счастлив? Ей хватит сил и умения, чтобы оттащить его далеко-далеко от пропасти, к которой тащила его Варвара? И еще…
— И еще, — сказал однажды Игорь серьезно, даже сурово, вечером уходя из ее квартиры в свою. — Я люблю тебя. Я не могу без тебя. Но до каких пор ты будешь дергаться от моих прикосновений, как от удара током? Как будто ты посторонняя барышня, а я на минутку забежавший хулиган. Конечно, если я тебе дорог лишь как пациент, а не как мужчина, я это приму, но хорошо мне вряд ли будет.
— Просто было страшно. Ты такой роскошный. Я приду к тебе через полчаса. Не закрывай.
Оказалось, что построить свой рай можно и в доме на болоте.
Люба и враги
На нее было приятно смотреть. Тело крупное, налитое здоровой, активной силой. Простое, грубоватое лицо, лишенное яркой, броской привлекательности, светилось искренностью, спокойствием и доброжелательностью. Если бы кому-то дали задание — найти в этом большом московском районе самого счастливого человека, если бы вручили совершенный прибор для измерения постоянной силы этого счастья, то датчики вычислили бы Любу. Вокруг сколько угодно людей, в том числе богатых, известных, красивых и удачливых. И все они каждый день что-то теряют, от чего-то впадают в отчаяние, они становятся жертвами разочарований и предательств. И только Люба в любую минуту готова заявить: я счастлива.
— Моя ты дорогая, — сказала ей однажды соседка Инна Сергеевна, пожилая дама-профессор, смертельно бледная, опирающаяся на тяжелую палку. — Я прохожу по утрам сто лишних метров от дома до этой собачьей поляны, чтобы увидеть тебя и твоего атласного Пуха. Посмотрю на вас и начинаю верить в то, что на свете есть гармония. И потом чай из моего пакетика уже вроде не пахнет веником. И даже боль в ноге не так страшна, я думаю лишь о том, что боль пройдет и наступит целый час блаженства. Наверное, бывает и такой талант — ты заражаешь людей желанием жить. Вряд ли у тебя всегда все так гладко, но ты выходишь как умытая росой, как согретая солнышком. И сама ты солнышко.
Инна Сергеевна, серьезный биолог, билась в одинокой смертельной схватке с редким и страшным заболеванием — рак кости, саркома Юинга. Она никогда не жаловалась, никого не просила о помощи, не давала даже возможности заговорить о своей болезни. И только Любины смешные советы и рецепты выслушивала с удовольствием. Люба с увлечением описывала способы лечения всех болезней своей бабушки. И все истории хорошо заканчивались — чудесным исцелением. Как будто в тех историях все до сих пор живы, и никто не умрет. И на любое событие у нее была такая позитивная реакция, на любую фразу.
— Чай в пакетиках… Да, бывает жуткая гадость, иногда именно веник. Но мой Костик тоже любит в пакетиках, сразу по пять штук в чашку запузыривает. И я все время ищу хорошие. У меня уже целая полка их на выбор. Завтра принесу вам по одному каждого вида.
— Прекрасно, — улыбается Инна Сергеевна бескровными, высушенными болью губами. — Буду ждать. Завтра обязательно встретимся на этом месте.
И она действительно будет ждать завтрашнего утра. И переживет ад всех своих мук, панику и угрозы ночи. Она выйдет к Любе и понесет домой мешочек с чайными пакетами как панацею, как спасение.
Люба смотрит на часы, ахает и тащит Пуха к дому:
— Нам же завтрак готовить и Костика будить. Он не реагирует на будильник, просыпается только на мой голос. Ребенок! А работа у него сейчас такая серьезная. Он интернетом занимается, — уже на ходу важно добавляет Люба.
— Смешная тетка, — проговорила Нина. Она актриса и выгуливает в это время своего такса. — Такая непосредственная и позитивная. Вижу, вам она тоже нравится, Инна Сергеевна.
— Очень, — серьезно ответила Инна Сергеевна. — Совсем простой человек. Мне кажется, у Любы нет никакого образования, но именно ей известен секрет человеческой устойчивости. Встречаю ее много лет, каждый день, и никогда не замечала в ней ни подавленности, ни уныния, ни раздражительности и злости. И этот живой интерес к другим людям, ровная доброжелательность… Это дар. И ведь вряд ли у нее самой в жизни все всегда замечательно.
— Ничего, если я тут покурю? — спросила Нина. Она была похожа на амазонку в своих кожаных легинсах и твидовом пиджаке — узком в талии и расклешенном на бедрах. — Да, у Любы совсем не всегда все замечательно. Точнее, все совсем не замечательно. Другая женщина в ее обстоятельствах только бы ныла и скулила. Она из очень бедной семьи, вышла замуж за такого же бедного парня, который еще и поддает сильно. Все своими руками, на своем горбу. И вот дождались, вылезли практически из подвала, из старенькой хрущевки на первом этаже, получили нормальную квартиру. Она буквально по копейкам накопила деньги на обучение сына. Костик хорошо закончил школу, потом компьютерные курсы. Недавно мне настраивал новый ноут, вполне себе продвинутый парень. И у него самого отличная техника. Люба сейчас такая счастливая, что меня иногда слеза прошибает. Как, думаю, мало нужно для счастья, если просто жить. Не рыдать из-за своих обид и успехов других. Не мечтать, чтобы не допускать разочарований. Да, вы правильно сказали, Инна Сергеевна. Дар устойчивости. Мало кому дано.
Люба вошла в свою новую, стерильно чистую квартиру, с восторгом вдохнула запах свежего дерева и краски. Прислушалась. Тишина. Костик спит. Его можно не будить еще сорок минут. Она помыла лапы Пуху. В кухне нажарила высокую стопку оладий с яблоками, достала горшочек деревенской сметаны, приготовила все для кофе, как любит сын, и включила свой портативный кухонный телевизор на самую маленькую громкость. В этой квартире, среди немногочисленных новых вещей (Костик запретил тащить сюда старую рухлядь) Люба чувствовала себя как в раю. Она с одинаковым интересом смотрела любые каналы и любые передачи. Все принимала на веру, испытывала именно те эмоции, которые у нее хотели вызвать авторы. Она гордилась успехами страны, ее непобедимостью. Не сомневалась, что дела идут лучше с каждым днем. Она это видела по своей семье. У них эта квартира, у Костика хорошая работа, а муж Степа купил, наконец, подержанную машину и занялся частным извозом. До сих пор он работал водителем в фирмах, но сменил столько мест, что с ним никто больше не хотел иметь дело. Большая проблема.
«Ну, выпивает человек. А кто не пьет? — примирительно думала Люба. — Но, слава богу, и это позади: Степа теперь зависит только от себя. Какие-то деньги есть каждый день».
Люба переключилась на другой канал — там примерно то же самое, но интересные факты о том, как все враги мечтают нам навредить.
«Надо предупредить Костика: он такой беспечный».
Люба взглянула на часы и негромко произнесла: «Костик, пора». И ежедневное чудо случилось. Костик тут же проснулся в своей комнате, что располагалась через большой коридор от кухни, услышал, несмотря на то что дверь была заперта.
