Поскольку Фоморы одноногие, они не были очень уж хороши в битвах. Члены племени Партолона сделали из них мясную начинку для пирога
[386] и бледные упругие боураны — ирландские бубны.
К году примерно так 520-му, говорит Томми, в Ирландии было 9046 членов племени Партолона. Но однажды в мае появилась орда мошек, принесших моровую язву, и вымела всех.
За исключением одного.
Туан мак Кайрилл
[387] выжил, став лососем.
Это факт. Он есть в Истории Ирландии.
Это не так уж странно, если учесть, что предание записано в Книге Бурой Коровы
[388], которая является Книгой Номер 1 в Ирландской Литературе и была написана на шкуре любимой коровы Святого Сиарана
[389] в Клонмакнойсе
[390].
Я не шучу.
Туан выжил, став лососем.
А теперь, прежде чем вы скажете «Ох уж эти ирландцы» или «Хватит заливать!», я укажу, что хотя Туан был, возможно, первым, использовавшим этот метод, но не был последним. В толстой желтой книге в мягкой обложке Дэвида Гроссмана
[391] «См. статью „Любовь“» (Книга 2001, Пикадор, Лондон), одна из нескольких книг, на которых мой отец надписал свое имя (синей шариковой ручкой), Бруно Шульц ускользает от нацистов, став лососем. Проверьте сами.
Так или иначе, но несколько лет спустя (согласно шкуре любимой коровы Святого Сиарана), лосось, который был когда-то Дядей Туаном, был пойман женщиной, которая съела его. Это правда. Она поймала его, съела и затем, в виде поворота сюжета, который получается, когда вы пишете на шкуре Бурой Коровы, родила его снова — и родившийся был прекрасным парнем с неповторимыми рыжими волосами и лососевого цвета веснушками, и в нем была заключена история Ирландии.
Я не шучу.
МакКарроллы всегда были в повествованиях. Но сначала повествования были в них.
Туан мак Кайрилл видел племена Немеда, Партолона, Фир Болг и Туата Де Дананн
[392]. Последние были народом богини Дану. Они прибыли в Ирландию на длинных деревянных лодках, и могучие мужчины сожгли их сразу после того, как высадились на берег, чтобы не было никакой возможности вернуться назад. Некоторые местные жители подняли глаза, увидели большое облако дыма в форме лодки — ведь горели лодки — и поверили, что те парни приплыли с неба.
— Повествования о них наполнили бы все библиотеки известного мира, — сказал Томми.
Туан знал всех. Он один мог рассказать о великой битве против Балора Дурного Глаза
[393], которая была первой всеирландской, но произошла на Равнине Мойтура. Судьей была ворона по имени Морриган
[394]. Она свистела перед Вбрасыванием Шайбы и смотрела с дерева. Когда последние фоморы были мертвы, равнина стала скользкой от их черной крови, и земля под ногами стала мягкой, как печенье в чае, Морриган свистком возвестила конец игры.
Туан мак Кайрилл видел это сам. Он был первым Прикомандированным Журналистом, он оставил нам подлинные Свидетельства очевидца, создал Лососевую Новостную Корпорацию, состоящую из него одного. Он был там и видел это, делая широкоугольные Эксклюзивные фотографии всего — от Фоморов до Фианны
[395].
И потому, что он был здесь, начав свою жизнь с морской водоросли, он рассказал раннюю историю Ирландии Святому Финниану Мовилльскому
[396], который, будучи монахом, обладал хорошим пером.
Так это рассказывает Томми.
Если бы первым историком Ирландии была девочка, а не мальчик-лосось, то и повествование было бы другим. Если бы человек, записывающий это, не был святым, то были бы и другие женские роли, помимо Богинь, ведьм и лебедей.
Итак, были люди морской водоросли и были люди неба.
Со временем люди морской водоросли и люди неба нашли друг друга привлекательными, переженились и стали ирландцами. Такова короткая версия. Вот почему одни из нас всегда стремятся к небу, другие к морю, а третьи, как мой отец, и к тому, и к другому.
Мы раса людей из другого места. Это-то и делает нас лучшими святыми и лучшими поэтами и лучшими музыкантами и худшими в мире банкирами. Вот почему везде, куда бы вы ни отправились, вы будете видеть некоторых из нас — и не имеет никакого значения, если там будет мягко и тепло и прекрасно и не будет ничего такого, что кто-нибудь мог бы счесть неправильным, но всегда будет то, что Джимми Янки называет Стремлением. Оно видно в глазах. Идея лучшего места обитания. У одних из нас это Стремление сильнее, чем у других. У моего отца оно текло рекой, какой был он сам.
МакКарроллы остались вблизи реки. Рядом с рекой есть две вещи, которые вы никогда не забываете: первая — в тот момент, когда вы посмотрели на реку, этот момент уже ушел, и вторая — все стремится куда-то, в другое место. МакКарроллы не были поэтами. Они были слишком упрямы для схем размеров и рифмовки. Костяшки пальцев и колени у МакКарроллов были ободранными, ключицы переломанными, а волосы длинными. МакКарроллы были рыбаками и лодочниками. Чертой их характера была дикая необузданность такой же самой ширины и глубины, как у реки Шаннон, и у них не было привязанности ни к кому, кроме самих себя, и это было так, как и должно быть, говорит Томми, потому что Ирландия тогда была в полном раздрае между королями и кланами и Викингами и норманнами и кто там был еще, и многое из этого относилось к О’Нейллу с Севера страны
[397], что в повествовании Томми означает «Все ясно, добавить нечего».
