— Рути, — сказал он, — когда мы станем старше, ты не думаешь, что я тебе понравлюсь?
— Нет.
Он кивнул, как умеет кивать один только Винсент Каннингем, будто ожидал услышать такой ответ, будто Овидий уже все это описал и пообещал, что при следующей попытке ответом должно быть: «Окей».
Разговор и Прогулка Рядом с Нею в Полном Молчании — надо отдать Винсенту должное, он все сделал действительно прекрасно, — пока мы не добрались до наших ворот, и тут он тяжело выдохнул, лицо его стало пунцовым, он нахмурился, по-мальчишески сделал носком ботинка небольшую, не терпящую отлагательства ямку в гравии, внимательно изучил раскопки и, не поднимая глаз, сказал:
— Ну, а я буду любить тебя.
— Винсент Каннингем.
— Да?
Он не поднял на меня свои коричневые, цвета лесного ореха, глаза. Он продолжал смотреть вниз, рассматривая ямку, которую только что сделал.
— Не будь дураком.
Я не хотела, чтобы так прозвучало. Некоторые вещи происходят прежде, чем вы продумали их, так Шеймас Мак сбивает цветки фуксии куском шланга, когда идет на луг к коровам. Разорванные красные цветочки, разбросанные по всей дороге, заставляют вас подумать «Вот почему их называют Божьими Слезами».
— Окей, — сказал он, будто хотел сказать «Ну и ладно!», будто это вообще не имело значения, а ему все равно пора спешить домой, потому что вечером в парке состоится матч между учениками до 12 лет, что было правдой, и, как я услышала позже, он играл Из Кожи Вон, бросаясь на клюшки, и был Самым Ценным Игроком, достойным всяких наград, которые ему давали, пока во время одного из матчей какой-то парень-переросток из Куилти
[307] не сломал Винсенту ногу.
После чего его ухаживание ушло в подполье. В Техе, когда было обнаружено, что в Математике я на самом деле ни на что не способна, Ноль Очков, он приходил к нам домой и занимался со мной. Тогда его колени делали попытки ухаживания. То же самое делал его Пифагор. Потому, что Винсент Каннингем помогал папе по выходным и во время летних каникул, а еще и потому, что в четырнадцать он уже умел водить трактор, он то уходил, то приходил к нам домой и во двор, и только иногда бросал на меня взгляд Рут-Я-Хочу-Жениться-На-Тебе, — так, как могут делать вожделеющие мальчики, только чтобы дать мне понять, что все остается актуальным. У него был небольшой Синдром У. Б. Йейтса, который, пока ему не стукнуло пятьдесят, делал предложение Мод Гонн
[308] каждые несколько недель даже при том, что она отвечала «Ни за какие коврижки!», и был увлечен неподходящим, и имя этого «неподходящего» было Мод.
Так что теперь мы здесь, в моей в комнате. Винсент Каннингем вырос высоким и тощим. У него безумно длинные ресницы, окружающие лесные орехи его глаз, характер сладкий, как я не знаю что, и два года обучения инженерному делу среди микроюбок в Голуэе оказались не в состоянии сдвинуть его с его восьмилетней упертости.
Дело в том, что чем больше он проводит свою линию восхищения, и благоговения, и общей сладости, тем больше я нахожу себя кислой. Это частично противоречие Суейнов, частично Синдром Эстеллы. И я ничего не могу с этим поделать.
— Я похожа на… Я выгляжу так… Как я выгляжу?
— Ты красавица.
— Среди писательниц не бывает красавиц.
— Нет, бывает.
Нет, не бывает. Ну, за исключением Эдны О Брайен
[309]. Она на самом деле гениальна и получила мое вечное восхищение, когда сказала, что сюжеты предназначены для рано развившихся, одаренных школьников (Книга 2738, «Писатели за Работой», Интервью в «The Paris Review»
[310], Серия 7, Секер и Варбург, Лондон).
— Вот, посмотри на Эмили Дикинсон, — сказала я и показала ему фотографию паспортного размера на задней обложке «Собрания Стихотворений». — У нее лицо, как два чернослива в овсяной каше.
— Ну… не знаю, думаю, она красивая, — сказал он.
— Красивая?
— Так и есть. Она выглядит интересно.
Дорогой Читатель, возьмите любую книгу Бронте. Какую, не имеет значения. Что вы видите? Вы видите ум и интеллект, вы видите наблюдательного человека, вы видите широту взглядов, но вы ни за что не разглядите красоту. Взгляните на Марию Эджуорт
[311], миссис Гаскелл
[312]. Взгляните на Эдит Уортон, она — Генри Джеймс
[313] в платье. Генри по имени Эдит Ангел Опустошения, что точно не является Самым высоким результатом в Департаменте Женского Очарования. Агата Кристи — идеальная пара для Аластера Сима
[314], когда он играл директрису мисс Фриттон в старой комедии «Красавицы Сент-Тринианз», она у меня в коробках
[315] компании Tesco. Нельзя быть красавицей и писательницей одновременно, ведь чтобы писать, надо смотреть; а если вы красивы, то люди смотрят на вас.
— Мне все равно. Ты прекрасна, — говорит Винсент Каннингем и теми словами подтверждает свое место Наименее Вероятного Ирландца. Мне иногда даже кажется, что я придумала его.
— Ты безнадежный идиот.
— Я знаю.
Он улыбается. Сидит возле моей кровати, и все его большое лицо сияет. Смешно, каким счастливым он может быть. Это в крови Каннингемов. Его отца Совет взял на должность регулировщика движения. Джонни Каннингем появляется повсюду, где в графстве ведут дорожные работы. Он устраивается со своим большим красно-зеленым леденцом на палочке, и когда разрешает машинам двигаться, то поднимает большие пальцы вверх и сияет такой же улыбкой. Для некоторых людей мир — просто рай земной.
Винсент был в том же классе мистера Кроссана, где учился Эней, сидел позади него в классе и на некоторое время стал его единственным другом. Винсент по-прежнему худой и угловатый. Если бы вам пришлось рисовать его, используя только прямые линии, вы смогли бы запросто изобразить его. Даже волосы у него прямые — короткий коричневый ежик, равномерно поднимающийся над вершиной его интеллекта. Он говорит, что я привела его к Литературе. Он произносит эти слова так, будто Литература — весьма отдаленное место, и он никак не смог бы узнать, как добраться туда, если бы я не рассказывала о книге, какую только что прочитала, и он уходил, чтобы найти ее. Конечно, как только я это поняла, то начала намеренно упоминать некоторые из Малоизвестных Книг. Это — часть МакКарроллов и часть Невозможного Стандарта Суейнов. Я говорила, что прочитала великолепную книгу Монтегю Родса Джеймса
[316] «Школьное Предание»
[317] (Книга 555, «Сборник Рассказов о Призраках», М. Р. Джеймс, Оксфорд), в которой идет речь о человеке, которого нашли мертвым в его собственной постели с отпечатком подковы на лбу, и Винсент сразу же пошел сводить с ума Элинор Пендер в Передвижной Библиотеке, пока она не разыскала книгу. Он прочитал ее, в спешке вернулся и взбежал вверх по лестнице, чтобы сказать «Ты была права, Рут, эта книга оказалась хорошей».
