Комплекс Рая означает, что вы непрерывно пытаетесь создать рай на земле. Вы никогда не удовлетворены. И в этом суть проблемы, как говорит Философ Дони Доунс. См. также: Иерусалимский Синдром
[148].
Дедушка не мог выбрать легкий вариант. Он не мог закрыть глаза и придумать один из тех воображаемых раев, о которых есть столько упоминаний в библиотеке моего отца. Вот Лукиан
[149]. В «Правдивой Истории Блаженных Островов» (Книга 1989, «Утопии Разума», Крик и Хоуард, Бристоль) он сказал, что видел город, сделанный из золота, и улицы, вымощенные слоновой костью, и все это окружено «рекой с превосходным благоуханием». Там никогда не бывает тьмы, там никогда не бывает света, но нескончаемые полутьма-полусвет и вечная весна. Виноградные лозы в раю плодоносят каждый месяц, по словам Лукиана. Там 365 источников воды, 365 источников меда, 7 рек из молока, 8 рек из вина (прости, Чарли, шоколадной фабрики
[150] нет), и люди носят одежду из паутины, потому что их тела почти неощутимы. Посмотрите в «Энеиде» Вергилия, Книга VI (Книга 1000, перевод. Ж. В. МакКейл, Макмиллан, Лондон), где он говорит о Елисейских Полях. Как насчет того, чтобы отправиться туда, Дедуля?
Есть сколько угодно воображаемых садов, большинство из которых раскритиковал в пух и прах сэр Уолтер Рэли
[151], у которого, вероятно, после всех его путешествий появилось то, что Майна Прендергаст, подражая Шекспиру, назвала непринужденным чутьем, и чье эго было достаточно вместительным, чтобы написать «Историю Мира»
[152].
Сэр Уолтер указал, что описание сада у Гомера взято из описания Моисея и что на самом деле Пиндар, Гесиод, Овидий, Пифагор, Платон и все те парни были на самом деле сборищем плагиаторов, которые добавили Старику Моисею собственные Поэтические Украшения. Настоящий райский сад был защищен авторским правом Моисея, и на этом все. Остальное — вздор, Ваше Величество.
Спасибо, Уолтер, возьмите сигарету
[153].
Нет. Дедушка не пустился в путь к Воображаемому. Это было бы слишком легко. А должен был получиться настоящий Рай с травой и камнями.
Итак, Авраам сравнил графство Мит с Невозможным Стандартом и начал воплощать на ферме свою мечту. Он собирался сделать Так-Похоже-На-Рай-Что-Вы-Не-Поверите-Что-Это-не-Рай. Возможно, там уже было Что-то, с Чем Надо Работать — так на родительском собрании сказала обо мне моей матери та ведьма с желтым мелированием, то есть мисс Доннелли.
И все же Аврааму не могло быть легко.
Во-первых, как вы уже знаете, Дедушка был англичанином.
И как я сказала, не так уж много тех, кто в те дни приезжал в Ирландию с билетом в один конец. Во-первых, Совет по Туризму все еще проводил собрания в какой-то комнатушке на Меррион Сквер
[154] и работал над плакатами и лозунгами. Гражданская война
[155]Окончена, Приезжайте в Гости. Мы не будем вас убивать. Обещаем. Во-вторых, Дедушка — ш-ш-ш-ш — Не Принадлежал к Нашей церкви (O Боже Всевышний), и, в-третьих, со своим оксфордским образованием он не мог отличить один бок коровы от другого. (Дорогой Читатель, бока точно есть. Когда мне было пять, Бабушка показала мне — принесла трехногий табурет, поставила рядом с Роузи, уперлась головой в бок Роузи и дотянулась до вымени. Зайдешь с другого бока, и Роузи сломает тебе запястье. Уж такая она, эта корова.)
Дело в том, что в Философии есть пункт Не Жаловаться. Вы не можете выражать недовольство вслух и не можете сказать: «Это было ужасной ошибкой».
Вы просто должны добиться большего.
Так он и сделал.
Потребовались годы, но в конце концов Дедушка привел Эшкрофт Хаус и Земли в Абсолютно Безукоризненное Состояние и послал приглашение Преподобному.
«Я жив. Заезжай навестить меня», только на безупречном английском.
И стал ждать.
К тому времени Преподобный был уже старым, как Ветхий Завет. В моем сознании он сливается с отцом Герберта Покета в «Больших надеждах», со Старым Филином
[156], стучащим в пол своим костылем, чтобы привлечь внимание. Преподобный уже почти исчерпал ту жизнь, какая была в его теле, увеличивая число пройденных миль пути, по которому он спешил В Другое Место, и потому на данном этапе он был в основном пергаментной бумагой на тонких распорках. Ему не верилось, что Наш Господь еще не взял его на небо. Бог мне свидетель, это истинная правда. Он все молился и каялся, его пропуск на посадку был уже напечатан, и он был одним из первых в очереди. «Иисус Боже Милостивый, что же ты делаешь!», как Марти Финакейн
[157] кричит на стадионе «Кьюсак Парк»
[158] каждый раз, когда игроки в hurling чувствуют воздействие запрещенного в субботний вечер пива «Гиннесс» и запускают мячи мимо цели — прямо на парковку Теско
[159].
Но никакой Иисус Боже Милостивый не появился.
(Если вы учились в Техе, то понимаете, о чем я.)
