Фигура впереди — Имон Иган, самый толстый человек в приходе и гордится этим. Бабушка говорит, что он не прошел бы даже расстояния, равного собственному росту. Воплощенная противоположность голода, одетая в самый большой в графстве темно-синий костюм, сидит, прислонившись к передней стене своего дома. Кивните ему, и он нахмурится в ответ, потому что не знает вас, и всю оставшуюся часть вечера будет сходить с ума, играя в игру Кто этот незнакомец?
Вы проедете мимо молодых Магуайров. Оба работали в банке, в Кризис потеряли работу и теперь живут в доме матери Игана, пытаясь выращивать овощи в лужах. В соседнем доме живет семья МакИнерни. Улыбающийся Джимми не блещет красотой, говорит Бабушка, и ничего не слышал о стоматологии, но обнаружил, что секрет успешного брака вовсе не в зубах, но в «Quality Street»
[122], потому что он стал отцом четырнадцати детей от Мойры и поддерживает жизнь в Национальной Школе. Как и Мэтью Бегнет в «Холодном Доме», Джимми скажет вам, что оставляет своей жене контроль надо всем. В тех случаях, когда миссис Бегнет моет зелень для еды, Мойра МакИнерни делает то же самое, только с нижним бельем. Дети МакИнерни под забором, или в канаве, или же перекидывают ногами мяч через ваш автомобиль. Одни дети возят детские коляски, в которых сидят другие дети, третьи носятся на велосипедах на одном только заднем колесе, и ни один из них вообще ни о чем не заботится и даже не замечает, что идет дождь.
Вы проедете дальше и подумаете, что дома закончились. Дорога почти соприкасается с берегом реки.
Но взгляните на последний дом. Вот вы и на месте.
По словам Ассампты Эллиотт, наш дом не представляет собой ничего особенного. Ассампта была одной из Сельских Поселенцев, — из тех, кто приехал из Дублина, чтобы заселить наши места. Вскоре она обнаружила, какой жуткий ветер дует с Атлантического океана вверх по реке, не смогла привыкнуть к ходьбе согнувшись и к тому, что под дождем можно промокнуть до костей. А поскольку считала, что представляет собой нечто особенное, то и Переселилась Обратно.
Мне нравится наш дом. Сельский дом, длинный и низкий, с четырьмя окнами, выходящими в небольшой мамин сад с цветами, залитыми водой. За домом три поля с черной болотной землей, где наши коровы шлепают по воде, погрузившись в воспоминания о настоящей траве.
Дом смотрит на юг, будто у первых МакКарроллов, построивших его, был упрямый оптимизм моей мамы, и они верили, что, возможно, хоть иногда здесь будет хоть какой-то солнечный свет. Или, может, они хотели, чтобы дом стоял задним фасадом к деревне, до которой примерно три мили. Вероятно, они взяли себе за правило придавать чему-либо большое значение или, наоборот, были немного равнодушны, из-за чего у меня были проблемы в школе. Когда Ведьмы Малви заявили, что я считаю себя лучше всех, что я Задавака Рут, против чего, если говорить начистоту, я не особо возражала, да и вообще это было только потому, что у меня хорошо подвешен язык.
Вы входите в парадную дверь и в трех футах от нее сразу оказываетесь лицом к стене — МакКарроллы не были искусны в планировании. Вы должны повернуть направо или налево. Направо — проход в маленькую гостиную.
В прежние времена Гостиная была Уютной Комнатой, сохраняемой для возможного визита Его Святейшества
[123] или Джона Фрэнсиса Кеннеди
[124], кто бы ни заявился первым, с Хорошими Креслами, расставленными так, чтобы было удобно вести вежливые разговоры перед камином, облицованным керамической плиткой. На каминной полке сидят Честер и Лестер, фарфоровые собаки, которые прибыли однажды в Рождество от моих тетушек Суейн и которые в моих грезах часто носились галопом рядом со мной, когда я уходила с Великолепной Пятеркой
[125] пить имбирное пиво — подержанные книги Энид Блайтон были специальным ассортиментом у Спеллисси в Эннисе. Они были вашими Первыми Книгами когда-то, и потом вы должны были перейти от Энид к Агате, от Блайтон к Кристи, потому что книги были Тайнами, вся жизнь — Детективом, что является самым Сокровенным для МакКарроллов, если вдуматься.
Но не делайте этого, потому что — Глядите-ка, вот стеклянный футляр с разной керамикой! Крошечный кремовый Белликовский
[126] звонок с еще более крошечными трилистниками
[127], латунный Кельтский крест, миниатюрная Дева Мария, которая — Первое Чудо в Фахе — превратила себя в пластиковую бутылочку с синей крышкой в форме короны
[128], часы из уотерфордского хрусталя
[129] без батарейки, которой никогда не было, потому что все это красиво и не должно также говорить вам, что красота и все такое прочее недолговечно — спасибо, мистер Китс
[130] — и налево от всего этого стеклянный стол с вышитой салфеткой и лурдской
[131] керамической подставкой для стакана на случай, если у Его Святейшества появится желание пропустить пинту.
Когда-то эта комната была sanctum saculorum
[132], фидл-ди фидли-дорум
[133], местом постоянного пребывания мисс Хэвишем
[134] нашего дома, великой нетронутой — и часто покрытой пылью — комнатой, которую сохраняли для счастливых случаев, например, особых торжеств, — но такие случаи так и не пришли в нашу семью. Потом в нее въехала Бабушка Нони, в углу комнаты поставили кровать — Его Святейшество отнесся бы с пониманием — и перехваченный ремнями сундук с Бабушкиной одеждой, который был всегда открыт, и поскольку она предпочитала Брошенное Сложенному, создавалось впечатление бесстыдного выставления напоказ, что могло бы создать небольшую проблему Его Святейшеству, — тем более не будем говорить о Ночном Горшке.
