Чуть выше Сенного рынка, во дворах, была гостиница МВД, переделанная из детского садика. Место это было очень удобным – рядом рынок, чуть выше – старое и новое здание МВД. А дома здесь стоят так, что в паре мест перекроешь – и вот у тебя крепость.
Но заинтересованные лица собрались не здесь, а по соседству, в бывшей республиканской типографии. Там тоже закрытая территория, внутри центрального трамвайного кольца…
– На кого этот Дьячков опирается?
…
– Не знаем. А стоило бы знать.
– Контакты отрабатываем…
– Надо не контакты отрабатывать, а заложников брать!
Ягафаров был зол. Саднила рука – он ожог получил. Саднила душа – от злости, от беспомощности, которую он почувствовал там, под пулями. Такое не прощают.
– Единственные две его близкие связи ушли. Положив при этом толпу народа. Больше никого нет.
– Не может быть, чтобы не было. Его коллеги по работе…
– Ты, мил человек, говори-говори, да не заговаривайся, – скрипучим голосом проговорил один из собравшихся, – то, что твоих положили на дороге и тебя самого чуть в деревянный бушлат не одели, еще не повод беспределить.
Ягафаров сдержал свой гнев.
– Сколько к нему ушли – двое? На дороге было минимум шесть нападавших! Плюс еще Камбарка. Откуда он взял столько людей?
– Ясно, Равиль, – сказал еще один, – мы тебя выслушали. Послушайте меня теперь. Дьячков – на мой взгляд, тема хоть и важная, но не основная. В конце концов, сколько бы при нем людей не было – они вне закона. Сколько они будут по лесам шарахаться – месяц, два? Потом либо их ликвидируют, либо сам Дьячков уйдет за пределы республики, к тем же блатным самарским…
– К самарским не уйдет, – поправил кто-то, – у него терки с тольяттинскими. С воронятами то есть.
Выступающий зло посмотрел на перебившего.
– Или в Новгород уйдет, там у него тоже подвязки есть, сколько на торг ходил. Дело не в этом. Я бы подумал вот о чем – о донецких. Первый эшелон уже прибыл. Там и бойцы обстрелянные, и танки. Тема эта начата Дьячковым, но ее не свернуть, потому что утверждено Госсоветом. Вот и вопрос: а как мы с донецкими будем уживаться. А? Я бы об этом думал, а не о лесных братьях…
На выходе один из тех, кто участвовал в совещании, мигнул Ягафарову – найди, мол, меня потом…
Разговор о Ягафарове имел место и в редкой для Ижевска бронированной «Ауди», которая сейчас шла по Пушкинской в сторону Десять лет Октября…
– Напрягают меня менты, – задумчиво сказал один из тех, кто сидел на заднем сиденье, – пока они вроде как на нашей стороне, а дальше что?
– Думаешь, переметнутся? К кому?
– Вопрос не в этом…
…
– Ты помнишь, в девятом году был серьезный базар. Перевощиков тогда у них министром был…
– Помню.
– Что мы им говорили?
…
– Мы национальная республика, но платим в центр больше, чем многие российские области. Вы как будто не наши, как оккупанты себя ведете. Вам говорят «апорт» – и вы тащите им то, что собрали с нас. Вам говорят «фас» – и вы рвете. В республике уже ничего не осталось. Ижмаш под федералами. Удмуртнефть продали китайцам и тем же федералам. Автозавод под самарскими. Нам с чего жить? Нам чем питаться? Нам на какие средства жить? Завтра нашим детям ларька не останется. Посмотрите на Татарстан, посмотрите, как они живут и как живем мы. Почему так, мать вашу. Почему?!
…
– И чо, кто-то понял?
…
– Ни хрена не поняли! Треть городского бизнеса в Чайковском зарегистрирована
[22]. Понятно, почему? А самые крупные – в Москве.
– И где теперь – Москва?
– Да в башке у людей!
…
– В башке у людей – Москва! Кто такой Ягафаров? Казанский! А почему? Почему опять московские, казанские, новгородские. Почему не мы?!
…
– Самое главное в этой истории то, что Дьячков, каким бы он ни был, наш. А вот Ягафаров и те, кто с ним, нет. Вот что главное.
Машину осветил прожектор, бьющий поверх бетонного забора с колючей проволокой и часовыми на вышках. На заборе было написано «АСКО».
Бывшая Россия
Волга
Тысяча сороковой день Катастрофы
А тем временем жизнь шла своим чередом, и все, что должно было работать, то и работало, а что заработано – то продавать надо было. Вот и снарядили очередной караван – в Нижний, по Волге, на торг…
Пошли. Народ, правда, был другой, потому шли тише, дорогу плохо знали. Но шли.
Поскольку значительная часть торговли теперь перешла на реки, потребовались и заправочные мощности. На стыке Волги и Камы стояла как раз такая водяная заправка – баржа, а от нее уже сходни сделаны, чтобы моторки и легкие катера заправлять. А если у тебя большая баржа – так не вопрос, шланг перебросят и перекачают сколько надо. Только плати…
Бизнес как бизнес – не хуже других. Даже лучше, потому что заправляться всем надо. А тут еще в последнее время кое-что из жрачки появилось. Например, в стеклянных банках домашний тушняк. Дорого, но вкусно.
Решили заправиться. Заправщик показал, как пришвартоваться, бросил конец, затем перекинули сходни. Двое – один московский и один с Камбарки, которые вели караван, пошли договариваться.
Договариваться надо было с хозяевами, а их представитель выстроил себе домик на берегу, колючей проволокой огородил – красота. Тут же было что-то вроде казармы, где жил дежурный наряд. Это были уцелевшие в замесе ульяновские десантники, они так и держались вместе, часть здесь отрабатывала, а часть на землю села недалеко отсюда. Но если чего – подскочат они быстро. Этакий НАХАЛ
[23] по-русски.
Один из десантников – рыжий, обросший бородой, – остановил их, когда они сошли со сходней на землю.
– Кто? Куда?
– С Ижевска идем. Старший где? – москвич не был настроен на долгий разговор.
– Стволы сдавайте.
– А хуху не хохо?
– Порядок такой. Или мимо пролетай.
Москвич зло посмотрел на бородатого десантника.
– Старшего по званию пригласи.
Десантник решил, что лучше и в самом деле не связываться, включил говорилку. Камбарский же заметил, что у десанта на груди вместо обычного для них АКС тяжелый «Вепрь-156», еще, наверное, и на автоогонь переделанный. Такие в складе РАВ не найдешь, такие покупать надо. А чтобы покупать – нужны немалые деньги.
