– Хм, – задумчиво протянула Джек. – Я не водила ни с кем компанию с тех пор, как мы ушли из старой школы. Ну ладно, к делу. Как я уже сказала, я приготовила горячий шоколад, и Кристофер сейчас его весь выпьет, если мы оставим его без присмотра.
– Я все слышу! – отозвался Кристофер. Джек фыркнула и ушла на чердак.
Кейд бросил на Нэнси обеспокоенный взгляд. Она в ответ улыбнулась, успокаивающе пожала его руку и первой вошла в комнату. Там, как и было обещано, пахло горячим шоколадом. Кристофер сидел на стопке книг, с усами из взбитых сливок на верхней губе, и держал кружку обеими руками. Джек стояла у плитки и наполняла еще три кружки. Кейд приподнял бровь.
– Где ты взяла взбитые сливки? – спросил он.
– Было бы молоко и наука, – сказала Джек. – Удивительно, сколько кулинарных шедевров может породить это сочетание. Взять, к примеру, сыр. Идеальное сочетание молока, науки и легкомысленного пренебрежения законами природы.
– А законы природы тут при чем? – спросила Нэнси, подходя ближе и беря одну кружку. Запах был дразнящий. Она сделала глоток, и глаза у нее удивленно распахнулись. – Вкус, как у…
– Как у граната, знаю, – сказала Джек. – У тебя там гранатовая патока. У Кристофера щепотка корицы, а у Кейда сливочная помадка, которую я стащила из личных запасов мисс Элеанор. Она все равно не заметит. Ей эту помадку возят из Англии фунтами, и срок следующей доставки – через три дня.
– А у тебя там что? – спросила Нэнси.
Джек улыбнулась и подняла кружку, будто произнося про себя тост.
– Три капли теплого солевого раствора и немного волчьего аконита. Не так много, чтобы это было опасно для меня – я все-таки человек, что бы там Анджела ни говорила, – но достаточно, чтобы придать напитку вкус слез и запах ветра, когда он свистит над пустошью в полночь. Если бы я знала вкус крика, я бы и его добавила, и тогда уже всю жизнь, сколько мне ее отмерено, ничего другого не пила бы.
Кристофер сделал глоток какао и покачал головой:
– Знаешь, иногда я почти забываю, какая ты жуткая – и тут ты возьмешь и выдашь что-нибудь этакое.
– Я бы тебе советовала помнить о моей натуре постоянно, – сказала Джек и протянула Кейду его кружку.
– Спасибо, – сказал он, обхватывая ее своими длинными пальцами.
– Не о чем говорить, – сказала Джек. Почему-то у нее это прозвучало не вежливой отговоркой, а настоящей мольбой. «Не говорите со мной об этой минутной доброте» – вот что это значило. Не вспоминайте о ней, чтобы ее не приняли за слабость. Внешне она осталась спокойной, только уголок рта дрогнул в мимолетной улыбке. Затем она отвернулась, обхватила двумя руками свою кружку и стала подыскивать себе местечко среди стопок книг.
– Уютно, правда же? – Кейд уселся на свой, уже, видимо, привычный насест, и Нэнси осталась у плиты одна. Стоять так было неловко. Она огляделась и направилась к одному из немногих настоящих предметов мебели на этом чердаке – старомодному бархатному креслу. Книги угрожающе обступали его со всех сторон, но пока еще не поглотили. Нэнси опустилась в объятия кресла, подогнув ноги под себя.
– Мне нравится, – сказал Кристофер, когда стало ясно, что никто больше ничего не собирается говорить. Пожал плечами и добавил: – Парни – ну, я имею в виду других парней, не тебя, Кейд, – готовы меня терпеть, потому что нас здесь и так мало, но они все из каких-то блистающих миров. Тот, где был я, для них слишком странный, что ли, так что с ними об этом особенно не поболтаешь. Начинают гадости говорить про Девушку-скелет, и остается только морды бить, чтобы захлопнули свои тупые пасти. Не очень-то надежный способ подружиться.
– Да уж, не очень-то, – согласилась Джек. Она посмотрела на свое какао. – У меня были похожие проблемы, когда я пыталась найти подруг. Я бросила эти попытки раньше, чем Джилл. От них только и слышно было, какие странные эти Пустоши, не то что их волшебные страны из сахарной ваты. Честно говоря, я их даже не виню за то, что они считают меня убийцей. Обидно только, что, по их мнению, я стала бы так долго раскачиваться.
– Ну вот, опять у всей теплой компании мурашки по хребту, – весело сказал Кристофер и глотнул горячего шоколада. – К счастью для тебя, за такое какао я готов простить все что угодно.
– Как я уже сказала, кулинария – это наука, а наука – это моя сфера, – сказала Джек.
– Мы все-таки должны выяснить, что происходит, – сказал Кейд. – Не знаю, как вы, но лично я не готов вернуться к прежней жизни. Мои родители все еще надеются найти какое-нибудь волшебное средство и вернуть свою пропавшую девочку. Пять лет они мне не позволяли приезжать домой. Нет, наверное, не совсем так – но, по сути, именно так. Меня они домой не пустят. Вот если я надену юбку и скажу: «Зовите меня Кейти», – тогда они примут меня с распростертыми объятиями. В общем, если школу закроют, я тогда точно останусь на улице.
– А мои старики приняли бы меня обратно, – сказал Кристофер. – Они думают, что у меня просто какое-то сложное психическое расстройство, потому что со мной что-то страшное случилось, когда я сбежал. Мама искренне уверена, что Девушка-скелет – самая обычная девушка: просто я в нее влюбился, а потом она умерла от анорексии. Все спрашивает, не вспомнил ли я ее «настоящее имя», чтобы найти ее родителей и рассказать, что с ней случилось. Это очень грустно – они же так переживают из-за этого и не понимают даже, что на самом деле все было совсем не так. Девушка-скелет настоящая, и она не умерла, и она никогда не была живой, такой, как здешние люди.
– С людьми-скелетами обычно так и бывает, – сказала Джек, отставляя какао в сторону. – Иначе, полагаю, они тут же умирали бы, потому что не смогли бы жить без полноценной системы дыхания и кровообращения. Уже одно отсутствие сухожилий…
– Весело с тобой на вечеринках, должно быть, – сказал Кристофер.
Джек усмехнулась.
– Смотря на каких. Если это вечеринка с лопатами, то без меня никуда – я там и жизнь, и смерть, и воскрешение.
– Я тоже не могу вернуться домой, – сказала Нэнси. Она смотрела в кружку с какао. – Мои родители… они, наверное, вроде родителей Кристофера. Они меня любят. Но они никогда меня не понимали, еще до того, как я ушла из дома, а теперь я для них просто инопланетянка. Они все пытаются меня заставить носить разноцветную одежду, есть каждый день и встречаться с парнями, как будто ничего не было. Как будто все по-прежнему. А я и до того, как попала в Подземное царство, не хотела встречаться с парнями, и сейчас не хочу. И не буду. Не могу.
Кейд как будто слегка обиделся.
– Никто и не заставляет тебя делать то, чего ты не хочешь, – сказал он, и голос у него был напряженный и расстроенный.
Нэнси покачала головой.
– Я не это имею в виду. С девушками я тоже не хочу встречаться. Ни с кем не хочу. Люди – они, конечно, красивые, а я люблю все красивое, но мне совсем не хочется идти на свидание с картиной.
– А-а, – протянул Кейд, и настороженность в голосе сменилась пониманием. Он слегка улыбнулся. Нэнси подняла взгляд от кружки и улыбнулась в ответ. – Что ж, похоже, у нас всех есть веские причины для того, чтобы не дать закрыть эту школу. У нас было две смерти: Суми и Лориэль. Что между ними общего?
