А страдания Элизы — и Чейза — только начинались.
Элиза молотила его кулаками — по груди, лицу, плечам... В ее
лавандовых глазах стояли слезы, они ручейками стекали по бледным щекам, она
захлебывалась рыданиями.
Чейз сносил все молча. Что он мог сделать? Что мог сказать ей
в утешение?
Он позволил ей выплеснуть на себя всю ненависть, и только
когда она замерла, повернулась и опустилась на колени перед горкой пепла,
оставшейся от ее сына, Чейз нашел в себе силы пошевелиться. Он смотрел на ее
припавшее к земле, сотрясавшееся в оглушительных рыданиях тело, и рука сама
собой разжалась, выпустив пистолет.
Чейз повернулся спиной к Элизе и Темной Гавани, которая до
сих пор была ему домом, и в полном одиночестве зашагал в темноту.
Данте, вздрогнув, проснулся, мгновенно открыл глаза и шумно
выдохнул. Пламя кольцом окружило его, ослепляя яркими всполохами. Он тянулся и
не мог добраться до Тесс. Данте сел, но сон не отпускал, сжимая сердце
отчаянным страхом.
Господи, если бы он не успел...
Если бы потерял ее навсегда...
— Данте?
Звук ее голоса вызвал облегчение и радость: Тесс здесь,
рядом с ним, задремала на краю кровати. Он невольно разбудил ее, она подняла
голову — волосы растрепаны, в глазах усталость.
— Данте, ты проснулся. — Лицо Тесс озарилось, она протянула
руку и погладила его по голове. — Я так беспокоилась. Как ты себя чувствуешь?
Данте прислушался к себе и подумал, что могло быть
значительно хуже. Но он чувствовал себя достаточно бодрым, чтобы заключить Тесс
в объятия, и достаточно сильным, чтобы притянуть ее к себе и крепко поцеловать.
Он ожил настолько, что больше всего на свете желал заняться
с ней любовью.
— Прости, — тихо пробормотал Данте, касаясь губами ее губ. —
Прости за все, что тебе пришлось пережить из-за меня...
— Тсс, у нас еще будет время об этом поговорить. Мы потом
все обсудим и во всем разберемся. А сейчас тебе нужен отдых.
— Нет. — Данте переполняла радость оттого, что он проснулся,
оттого, что Тесс была рядом, ему не хотелось вновь погружаться в сон и
разлучаться с ней. — Я должен сказать тебе нечто важное. Мне снился кошмар, я
терял тебя, я знаю, как это страшно. Я не хочу, чтобы это случилось в
реальности. Мне нужна уверенность, что ты в безопасности...
— Я здесь. Ты спас меня, Данте.
— Это ты спасла меня, Тесс. — Он с благодарностью погладил
ее по бархатистой щеке.
Чудесные руки Тесс вылечили его ожоги; в первую ночь их
знакомства, когда он балансировал на грани жизни и смерти, она дала ему свою
кровь и вернула силы, но не об этом сейчас говорил Данте. Она спасала его не
единожды. Эта женщина владела его телом, сердцем и душой, и он хотел, чтобы она
знала об этом.
— Тесс, когда я с тобой, все меняется. Мое существование
наполняется смыслом после стольких лет бегства в темноте. Ты стала моим светом,
целью моей жизни. Я глубоко привязан к тебе. Никогда у меня не будет другой
женщины.
— Отныне мы соединены кровными узами. — Легкая улыбка
тронула губы Тесс. Но вдруг она нахмурилась и опустила глаза. — А если бы в ту
ночь в клинике ты не укусил меня... без кровной связи ты бы...
— Полюбил тебя? — закончил Данте, за подбородок поднимая ее
лицо так, чтобы она могла видеть его глаза. — Ты всегда была в моем сердце,
только до вчерашней ночи я этого не знал. Всю жизнь я искал тебя, с тобой меня
связывало видение смерти, твоей смерти, которая вчера ночью чуть не отняла тебя
у меня.
Данте погладил ее по спутанным русым волосам, волнистая
прядь закрутилась вокруг его пальца.
— Знаешь, моя мать верила в судьбу, хотя знала, что ее ждет
много горестей и потерь. Я никогда не желал смиряться с тем, что все
предопределено. Я считал себя выше этих предрассудков. Но, Тесс, именно судьба
свела нас. Сейчас я не могу этого отрицать. Господи, Тесс, если бы ты знала,
как долго я тебя ждал.
— Данте, — прошептала Тесс, моргая, чтобы скрыть
навернувшиеся на глаза слезы. — Я не была готова услышать все это. Я так
боюсь...
Данте еще крепче обнял ее, сердце замерло при мысли, что ей
пришлось пережить из-за него. Он знал, что события прошлой ночи надолго
останутся в ее памяти, — столько смертей и страданий. Он не желал, чтобы нечто
подобное повторилось в ее жизни.
— Тесс, я хочу, чтобы ты всегда находилась в безопасности,
чтобы я всегда мог защитить тебя. Наш Род владеет домами, куда мы могли бы
переехать. Я уже говорил с Чейзом о переселении в Темную Гавань.
— Нет. — У Тесс екнуло сердце, она высвободилась из объятий
Данте, села и покачала головой. — Нет, Данте...
Он лишился дара речи и молча ждал, что она скажет, понимая,
что у нее есть все основания отвергнуть его. Многие из его поступков
заслуживали ее презрения, но он все же чувствовал, что она не совсем равнодушна
к нему. Он очень на это надеялся.
— Тесс, если ты скажешь, что не любишь меня...
— Я люблю тебя, — после долгой паузы снова заговорила Тесс.
— Люблю всем сердцем.
— Тогда что?
Тесс внимательно посмотрела на него, ее зеленовато-голубые
глаза увлажнились, но решимости она не утратила.
— Я устала убегать. Устала прятаться. Ты открыл мне мир, о
существовании которого я даже не подозревала. Твой мир, Данте.
Он улыбнулся:
— Это и твой мир тоже.
— Да. И этот бункер, и те, кто здесь живет. Твой мир мрачный
и опасный, Данте, но вместе с тем он удивительный, как и ты, как сама жизнь. Не
проси меня убегать от всего этого. Я хочу быть с тобой и, значит, там, где ты
живешь, где твоя семья, — здесь.
— Моя семья?
Тесс кивнула:
— Да, это воины и их подруги. Они любят тебя. Сегодня я это
увидела. Может быть, со временем они полюбят и меня.
— Тесс. — Данте притянул ее к себе и обнял, радость
трепетала в его сердце, он был благодарен Тесс. — Ты хочешь остаться здесь?
Быть подругой воина?
— Подругой моего воина, — поправила Тесс, улыбаясь и глядя
на него сияющими любовью глазами. — На иное я не согласна.
У Данте пересохло в горле. Он не заслуживал такого счастья.
После всего, что им пришлось пережить, после столь долгого бегства от себя
самого его сердце наконец обрело пристанище. С Тесс. С его возлюбленной.
— Что ты на это скажешь? — спросила Тесс.— Ты согласен?
— На веки вечные — твой! — торжественно произнес Данте,
крепко прижал ее к себе и скрепил союз долгим, страстным поцелуем.
