Тесс чувствовала себя обманщицей: во-первых, она появилась
на этой вечеринке в качестве девушки Бена, коей не являлась, а во-вторых, она
не принадлежала к числу покровителей музея. Бен в большей степени, нежели она,
вписывался в это общество. Он родился и вырос в Бостоне, среди музеев и
театров. А Тесс воспитывалась в атмосфере провинциальных ярмарок и захудалых
кинотеатров. Ее познания в искусстве были довольно скромными, и безотчетная
любовь к скульптуре стала для Тесс спасением, особенно в те трудные дни, когда
она еще жила в родном Иллинойсе.
В то время она была совсем другим человеком. Тереза Дон
Калвер кое-что знала об обманщиках. Ее отчим позаботился об этом. Внешне он
казался идеальным: успешный, добрый, высокоморальный. Но в действительности
таковым не являлся. Он умер около десяти лет назад. Мать, довольно чужой для
Тесс человек, не так давно тоже умерла. А Тесс девять лет назад покинула родной
дом и рассталась со своим печальным прошлым.
Если бы только можно было так же легко расстаться и со всеми
воспоминаниями о нем.
Забыть то ужасное, что она сделала...
Тесс сосредоточилась на прекрасных линиях Эндимиона. Она
погрузилась в созерцание терракотовой скульптуры восемнадцатого столетия, и
вдруг волосы у нее на затылке зашевелились. Тесс обдало жаром. Она в смятении
оглянулась. За спиной — никого. Блондинки, перемывавшие косточки своим
подругам, успели переместиться к следующему шедевру, и возле спрятанного за
стеклом Эндимиона стояла она одна.
Тесс вновь обратила взор на скульптуру в надежде, что
извечная красота искусства развеет ее тревоги и унесет в мир покоя и
совершенства.
— Изысканно.
Низкий голос с легким приятным акцентом заставил Тесс
вздрогнуть и поднять голову. По другую сторону стеклянной витрины стоял
мужчина. Глаза цвета виски в обрамлении густых черных ресниц смотрели прямо на
нее.
Мужчина был высоким, около шести с половиной футов, и очень
суровым, почти угрожающим на вид. Он казался олицетворением мрака — брюнет и
весь в черном: трикотажная рубашка, кожаная куртка, байкерские штаны, ботинки.
Несмотря на то что одежда мужчины не соответствовала месту и
времени, он держался с такой уверенностью, будто все здесь принадлежало ему. Он
привлек к себе всеобщее внимание, на него глазели, но не с презрением или
осуждением, а с уважением, которое невольно почувствовала и Тесс.
Осознав, что она, как и все, слишком долго таращится на
незнакомца, Тесс перевела взгляд на Эндимиона.
— Да... да, он прекрасен, — пробормотала она, надеясь, что
ее смущение останется для него незамеченным.
Непонятно из-за чего, сердце учащенно забилось, а в области
сонной артерии снова появилась странная покалывающая боль. Тесс потерла шею, но
неприятное ощущение только усилилось, казалось, кровь закипает. Тесс
нервничала, ей не хватало воздуха. Она попыталась было перейти к другому экспонату,
но мужчина, обойдя витрину, преградил ей путь.
— Корнаккини — великий мастер, — сказал он, вернее,
проурчал, словно сытый тигр. — Я знаю не все его работы, но мои родители — мы
жили в Италии — были большими ценителями искусства.
Итальянец. Теперь понятно, откуда такой приятный акцент.
Поскольку Тесс не удалось незаметно ускользнуть, она вежливо кивнула и
спросила:
— Вы давно в Штатах?
— Да. — Улыбка тронула его чувственные губы. — Я здесь уже
очень давно. Меня зовут Данте, — добавил он и протянул руку.
— Тесс. — Она едва не вскрикнула, когда их ладони
соприкоснулись: Тесс словно током ударило.
Мужчина был великолепен.
Его отличала не слащавая привлекательность моделей, а
суровая мужская красота — тяжелый подбородок, резко очерченные скулы. И еще
полные чувственные губы. Именное такую греховную мужскую красоту скульпторы
стремились запечатлеть в мраморе и глине. У незнакомца был лишь один изъян —
горбинка на носу.
«Боксер?» — подумала Тесс, начиная терять к нему интерес. Ей
не нравились мужчины, привыкшие иметь дело с насилием, даже если они имели вид
падших ангелов.
— Желаю приятно провести время. — Тесс мило улыбнулась и
повернулась, чтобы уйти.
— Подожди. Почему ты убегаешь? — Он дотронулся до плеча
Тесс. Всего лишь мимолетное прикосновение, но оно заставило ее замереть на
месте,— Ты меня боишься, Тесс?
— Нет,— Какой странный вопрос. — А что, должна?
Искорка мелькнула в его глазах и тут же погасла.
— Нет. Я этого не хочу. Я хочу, чтобы ты осталась, Тесс.
Он несколько раз повторил ее имя, и тревога почему-то
отступила.
— Понимаешь... я... э... здесь не одна, — выпалила Тесс
первое, что пришло в голову.
— С бойфрендом? — спросил он и пристально посмотрел сквозь
толпу в сторону бара, куда удалился Бен. — Ты не хочешь, чтобы он вернулся и
увидел, что мы разговариваем?
Это было смешно. Бен не имел никаких прав на нее, и даже
если бы их отношения продолжались, она не позволила бы ему контролировать себя
настолько, чтобы запрещать разговаривать с другим мужчиной. А с Данте они
только разговаривали, хотя, к ее удивлению, это казалось очень интимным и каким-то
запретным.
У Тесс появилось ощущение опасности. Несмотря на то что она
давно научилась быть бдительной и осторожной с мужчинами, Тесс не могла
сопротивляться магическому обаянию Данте. Ее влекло к нему. Не просто влекло —
она чувствовала, что каким-то странным образом связана с ним.
Данте улыбнулся ей и медленно обошел витрину.
— «Спящий Эндимион», — прочитал он подпись под скульптурой
мифологического пастушка. — Как ты думаешь, Тесс, что ему снится?
— А разве ты не знаешь этот миф? — Чуть тряхнув головой,
сама того не осознавая, Тесс начала приближаться к Данте. Она не могла
остановиться, пока не встала рядом с ним, и теперь они вместе смотрели на
скульптуру, их плечи и руки невольно соприкасались. — Ему снится Селена.
— Греческая богиня Луны, — подхватил Данте, и от его
глубокого голоса ее пробрала дрожь. — Они были любовниками, Тесс?
Любовниками.
От этого слова теплая волна пробежала по ее телу. Данте
произнес его почти небрежно, и все же Тесс показалось, что в нем был скрытый
смысл, предназначавшийся только ей. И снова в сонной артерии застучала кровь,
отзываясь на усилившееся сердцебиение. Тесс откашлялась, ощущая себя как-то
странно, по-новому.
— Эндимион был красивым пастушком, — наконец проговорила
она, вспоминая то немногое, что благодаря колледжу знала из древнегреческой
мифологии. — А Селена, как ты правильно заметил, богиня Луны.
— Человек и бессмертная, — произнес Данте. Тесс
почувствовала на себе его пронзительный взгляд,— Не лучший вариант, правда? Придет
час, и человек умрет.
