Для США это время было не спокойным – страна только что вышла иэ Великой Депрессии, но политическая обстановка продолжала оставаться довольно напряженной – ив прессе, и в Вашингтоне не утихали активные дискуссии между сторонниками и противниками политического и экономического курса демократической администрвции президента Ф.Д. Рузвельта. Несмотря на то что президент был переизбран на второй срок, он по-прежнему имел не меньше яростных критиков и оппонентов, чем активных сторонников.
В этих условиях флот США, дабы остаться эффективной и монолитной военной организацией, тщательно старался избегать всякой ангвжированности и вовлеченности в околополитические споры и дискуссии. “Одним из уроков, который я тогда усвоил, – вспоминает сегодня вице-адмирал Д.Миллер, – была важность для военнослужащего избегать любой вовлеченности в активную политическую деятельность. Свидетельства подобной вовлеченности или ангажированности (например, запрос члена Конгресса, касающийся какого-либо члена экипажа корабля, его статуса и т.д.) мог привести к тому, что в личном деле такого военнослужащего появлялся штамп PI (Political Influence) – “политически пристрастен”. Наличие такого штампа являлось фактором, вряд ли способствовавшим быстрому продвижению к командным должностям, если бы этот человек пожелал строить ' карьеру в этом направлении. Идея звключалась в том, что карьера офицера флота состоит не в политиканстве, а в развитии и реализации сугубо флотских профессиональных, административных и лидерских качеств, необходимых для флота США”.
Новым постом Д.Миллера по боевому расписанию была боеввя рубка, где он служил в качестве “голоса" командира, передавая в бою его приказы по линиям внутрикорабельной связи и телефонной сети.
Как вспоминает вице-адмирал Миллер, “корабль был уже довольно стар, но поддерживался в чистоте и порядке. Наиболее сильное впечатление производили громадные паровые машины, с их массивными цилиндрами и другими деталями.
Поскольку последствия депрессии все еще ощущались весьма остро, по-прежнему соблюдалось множество ограничений, дабы всемерно сократить расходы на содержание корабля. Для сокращения потребления электроэнергии отключалось злектроосвещение (выкручивались лампочки) в тех отсеках, где оно не являлось постоянно необходимым. Потребление пресной воды в душах было ограничено (специальным расписанием), чтобы снизить расходы на работу опреснительной установки. Было очень сильно сокращено ходовое время, и корабль проводил значительное время на якоре в Сан-Педро, вместе с многими кораблями Тихоокеанского флота”.
Однако даже в этих условиях проводилось множество учений. “Одним из них была ежегодная артиллерийская практика в стрельбе на короткую дистанцию (SRBP – Short Range Battle Practice, на развитие максимальной технической скорострельности – А.М.), когда корабль вел огонь из 356-мм по буксируемому щиту на дистанции около 1500 ярдов. От результатов артиллерийской стрельбы зависела репутация командира корабля. Соответственно, проводилось множество артиллерийских учений”.
Матрос Джеральд Миллер сохранил воспоминания об имевшейся на линкоре корабельной авиации, что впоследствии стало его судьбой и флотской специальностью. “У нас было три гидроплана – обшитые полотном двухместные бипланы с радиальными двигателями воздушного охлаждения, выполнявшие роль разведчиков и корректировщиков. Обычно один из самолетов хранился на катапульте на 3-й башне; запуск производился с помощью порохового заряда 127-мм орудия. Остальные два самолета обычно хранились на палубе на специальных тележках и могли передвигаться по палубе соответственно необходимости и подаваться под кран для установки на катапульту".
Когда корабль выходил в море, что в тот год бывало не слишком часто, “наши летные операции заключались в основном в запуске самолета в направлении берега, где самолет принимал небольшое количество почты для корабля и возвращался в тот же день, садясь на воду рядом с линкором, после чего его зацепляли тросами и поднимали краном на борт корабля”.
“На борту у нас поддерживалась строгая дисциплина. Экипаж был сокращен до возможного минимума – менее предусмотренных штатом 1300 человек. Каждый матрос имел свою подвесную койку, которая на ночь закреплялась (привязывалась) на отведенном месте в кубрике, а днем хранилась в специальном отсеке (выгородке). По крайней мере раз в неделю койки и белье чистились и просушивались на верхних палубах".
Старшины и офицеры корабля располагались более комфортно – они спали на рундуках и стационарных койках в своих каютах. Пока матрос Д.Миллер был приписан к палубной команде, его койка была подвесной; затем он спал на раскладной койке в одном из помещений, прилежащих к “офису” командира корабля.
“Все личные вещи, принадлежавшие матросу, хранились в небольшом прямоугольном шкафчике-рундуке. Замки практически не требовались; каждая деталь и принадлежность формы имела метку с именем владельца, и ношение чужой формы расценивалось как весьма серьезное нарушение и повод для служебного расследования, если только этот человек не имел на это письменного разрешения законного владельца. Кошельки и любые иные ценные вещи также можно было безбоязненно оставить в незакрытом рундуке, будучи уверенным в их неприкосновенности – воровство являлось тяжким преступлением и сурово наказывалось. В результате экипаж жил в мире без ключей и замков, что создавало особую, удобную и приятную втмосферу.
Еда была довольно простой: часто дввались фасоль, кукурузные хлопья, большой популярностью пользовалось также содовое печенье. Алкоголь на борту кораблей ВМС США был под запретом еще с первых послевоенных лет (со времен первой мировой войны).”
В период стоянки в базе увольнение на берег было доступно по “уикэндам”, а также каждый второй вечер для всех, кто был свободен от вахты и не был занят в каких-либо корабельных работах и т.п. На палубе перед сходом с корабля дежурный офицер осматривал всех идущих в увольнение, после чего моряки спускались в моторные катера, которые доставляли их на берег.
Однако на берегу зачастую возникали проблемы. Депрессия значительно повлияла как на уровень жизни в стране, так и на общественные настроения; в сочетании с доминирующими в тот период изоляционистскими и пацифистскими убеждениями зто приводило к тому, что “рейтинг” матроса военного флота на социальной лестнице был не слишком высок. В результате “возможности досугв на берегу были довольно ограничены. Лишь около двадцати процентов членов экипажа были женаты, а на берегу девушки, стремившиеся познакомиться с матросами, не всегдв принадлежали к высшим слоям общества. При этом выявление венерического заболевания считалось серьезным инцидентом и влекло за собой жесткое официальное разбирательство и суровое наказание, включая понижение класса с соответствующей потерей денежного содержания и т.п. Это была серьезная проблема, поскольку лечение было сложным, дорогим и не всегда успешным, и в результате у нас на корабле имелось несколько матросов весьма почтенного возраста, которые долгие годы “сражались” со своими медицинскими проблемами и при этом имели низкий класс и весьма скромную ставку денежного содержания, не соответствовавшую их реальной квалификации”.
