Эскадренный миноносец "Лейтенант Шестаков", 1914 г. (Наружный вид)
В штабе не нашли нужным отозваться на инициативу бригады. Развертывание завесы не состоялось, уроки минувшей войны использованы не были, рутина бездумного исполнительства оставалась в силе. В ответе штаба флота говорилось: ”Приготовьтесь к бою, возвращайтесь в Севастополь, подходя в зону обстрела батарей и к минному заграждению не раньше рассвета. В случае появления неприятеля вскройте пакет № 4Ш”. Иными словами, командование флота по- прежнему не видело необходимости в использовании своего самого скоростного маневренного соединения для прояснения зловеще сгустившейся обстановки.
В это время два германо-турецких эсминца – близкие сверстники по типу с проектом ”Лейтенанта Шестакова” – преодолевали три последних десятка миль, остававшихся на пути к Одессе. Они уже зашли в тыл ощущавшей смутное беспокойство и все-таки продолжавшей бездействовать бригаде. Дерзость и холодный расчет германо-турецкого адмирала Сушона и на этот раз оправдались.
Судьба, как это не трудно видеть в войнах XX в.. до последнего благоприятствовавшая русским, и в этой ситуации предоставила им еще один шанс. ”Гебен”, допустив ошибку в счислении, поднялся к северу выше Севастополя. Здесь в конце Лукулльской мерной линии его должны были увидеть эсминцы минной бригады. Но не увидели, потому что шли без дозора. Полоса тумана, как когда-то было с заградителем "Амур” 1 мая 1904 г. под Порт-Артуром, разделила противников. На пути ”Гебена” оказалась державшаяся на инкерманском створе группа дозора 4-го дивизиона. Связи с бригадой она не имела. Пытаясь спасти шедший с запада к Севастополю "Прут”, головной дозора ”Лейтенант Пущин” повел корабли в почти безнадежную в дневных условиях и столь малыми силами атаку. Прекратив стрельбу по городу и крепости, "Гебен” открыл залповый огонь из 150-мм пушек. Получив несколько попаданий (было убито 7 и ранено 11 человек), но, по счастью, не потеряв ход, ”Лейтенант Пущин” в расстоянии около 50 кабельтовых отвернул и ушел в Севастополь. Оставшиеся в строю ”Живучий” и ”Жаркий” помочь ”Пруту” уже не смогли.
Совершенно бесполезным оказалось для флота присутствие в Евпаторийском заливе остальных 15 миноносцев Минной бригады. Пропустив к Одессе миноносцы ”Гайрет” и ”Муавенет”, а к Севастополю ”Гебен” с тралившими перед ним (10-узловой скоростью) миноносцами ”Ташос” и ”Самсун”, бригада не заметила и появления действовавших самостоятельно заградителей ”Самсун” и ”Нилуфер”. Не предприняли попыток перехвата кораблей, напавших и на Одессу. Строго исполняя полученное накануне приказание и не ведая о происходящих событиях (из штаба никакой информации не поступало), она в 6 ч. 10 м. утра неторопливо двинулась к Севастополю. В 7 ч. 40 м.. пройдя по недавнему кильватерному следу ”Гебена” и еще видя на горизонте его дымы и рангоут, бригада под берегом вошла на севастопольский рейд.
Во всем этом не был повинен флот. Он свой долг выполнил с честью. Но понятна и тяжесть стоявшей перед ним задачи при бесталанном командующем и отсутствии скоростных кораблей. Не сумев использовать в Евпатории свой единственный шанс торпедной атаки (”Гебен”, шедший с тралящими миноносцами, ничего не стоило застать врасплох), минная бригада должна была ждать теперь готовности черноморских ”новиков” типа ”Дерзкий”. А пока на кораблях не раз, наверное, недобрым словом поминали строителей, и министерство, и великого князя Александра, устроивших флоту сооружение в 1905 г. кораблей вчерашнего дня.
Стыдно сказать, но скоростные по определению корабли типа ”Лейтенант Шестаков” с их ”парадной”, давно забытой 25-уз скоростью не имели шансов уйти от преследования со стороны ”Гебена” – их современника. ”Весомо, грубо, зримо” продолжала себя являть в этих кораблях рутина доцусимского и цусимского мышления верхушки флота. Турки и те сумели потратить свои деньги благоразумнее. Не мучая себя творческими изысканиями, они взяли да и приобрели в Германии в 1910 г. четыре немецких 35-уз. миноносца (S-165-S-168). Два из них и участвовали в налете на Одессу. Они, как можно судить, принадлежали к тому самому типу ”Тартар”, который наперебой предлагали из-за границы и который для русского флота, вплоть до появления ”Новика”, оставался недосягаемым.
Справочники опровергают один другого, и если принять, что это были еще поршневые корабли с более умеренной 28-30-уз. скоростью, то и в этом случае они должны были оставлять наши миноносцы типа ”Лейтенант Шестаков” далеко позади себя. Пусть читатель сам выберет слова, какими следовало бы назвать ту техническую политику и тех людей, которые упорно обрекали Россию на отставание от мирового прогресса. Так или иначе, но в условиях развязанной войны наши корабли при встрече со своими турко-немецкими миноносными двойниками (при 620 т водоизмещении они имели только по 2 88-мм пушки) могли рассчитывать лишь на свои 120-мм орудия, а с ”Гебеном” – только на счастливый случай.
Боевой путь ”геройского дивизиона”
Так, наверное, должны были называть в Севастополе корабли, носившие звучные имена тех, кто в прошлых войнах прославил русский Черноморский флот. Этими проверенными в истории (вопреки нынешним традициям увековечивания ”друзей по службе”) именами людей корабли третьего дивизиона могли по справедливости гордиться. И честь этих имен они не посрамили. Всю войну наравне со вступавшими в строй ”новиками” они несли напряженную боевую службу. Во всех сторонах Черного моря – от болгарского берега до кавказских гор и предгорий Анатолии, под крымским берегом, у пляжей Эльтигена и Таманского полуострова, близ Афонского монастыря и берегов Колхиды можно было опознать их характерные, очень современно выглядевшие двухтрубные силуэты.
Лишь в 16 часов 16/29 октября адмирал Эбергард, кое-как оправившись от шока и желая реабилитироваться в глазах высшего начальства, вывел корабли в море. Держась к югу от Крыма и в половине расстояния от Анатолии, эскадра совершила 12 гигантских зигзагов. Но противник, израсходовав в дальних диверсиях запасы топлива, находился в то время уже на пути в свои базы, и перехватить его можно было лишь совершив незамедлительный бросок к Босфору. Но адмирал предпочел заниматься ''парадом'' посреди Черного моря.
В этой впечатляющей, если бы германо-турки могли ее наблюдать, демонстрации боевой мощи флота участвовали обе бригады линейных кораблей. Дозор впереди флота возглавлял крейсер ''Память Меркурия”. В двух колоннах за флотом шла минная бригада. Левую составляли ''Гневный'' (брейд-вымпел начальника бригады), ”Беспокойный”, ”Дерзкий”, 'Пронзительный'. В правой шли 'Лейтенант Шестаков' (брейд-вымпел начальника 3-го дивизиона капитана I ранга И.С. Кузнецова), 'Лейтенант Зацаренный”, 'Капитан-лейтенант Баранов', 'Капитан Сакен' и 350-тонные миноносцы 'Зоркий', 'Звонкий'. 'Живучий', 'Живой', 'Жаркий'. С этими силами, не зная, видимо, что же следует предпринять, адмирал в продолжение двух суток и кружил посредине Черного моря. Двинуться сразу к Босфору, чтобы там перехватить диверсантов, разделить свои силы на две завесы, которые там же могли бы успеть прийти на помощь одна другой при появлении ”Гебена”, адмирал не решился.
