Полиция начала шерстить активных анархистов и вышла на подозреваемого в нескольких кровавых терактах Марио Буду. Установленная слежка (которую он почуял и «залег на дно») успела зафиксировать несколько подозрительных встреч, в том числе с Сакко и Ванцетти. При аресте они заявили, что безоружны, но полиция нашла у них пистолет калибра 32 (гильзы от соответствующих пуль остались на месте преступления в Брейнтри) и револьвер калибра 38, весьма напоминавший тот, который был похищен у застреленного охранника. Обоим предъявили обвинение в грабеже и убийстве двух человек в Брейнтри, а Ванцетти, не имевшему алиби на день неудачного налета в Бриджуотере, – еще и в участии в этом преступлении.
Сакко и Ванцетти на скамье подсудимых
Американцы до сих пользуются дюймовой системой для указания калибра. Тридцать второму калибру (point thirty-two) соответствует хорошо нам известный 7,62 мм («классический» АК-47, например), тридцать восьмому – столь же популярный у нас калибр 9 мм (пистолет Макарова).
Суд по бриджуотерскому эпизоду под председательством судьи Тайера сразу продемонстрировал проблемные точки предстоящего основного процесса. Защита выставила шестнадцать свидетелей-итальянцев, которые на плохом английском или через переводчика подтверждали алиби Ванцетти; у присяжных все это предсказуемо вызвало устойчивое ощущение сговора «своих». Адвокаты уговорили подзащитного отказаться от дачи показаний, так как боялись, что допрос Ванцетти обвинением произведет на присяжных неблагоприятное впечатление; в результате такое впечатление сложилось из-за отсутствия допроса. В конечном счете, невзирая на то, что в логике обвинения зияли немалые дыры, присяжные после пятичасового совещания вынесли обвинительный вердикт. Судья приговорил Ванцетти к четырнадцати годам заключения.
«…Никого нельзя принудить при каком-либо уголовном деле свидетельствовать против самого себя…» Конституция США, Пятая поправка.
Сторонники Сакко и Ванцетти, разочарованные работой защиты, решили найти нового адвоката. Их выбор, судя по всему, стал стратегической ошибкой…
Фред Мур имел репутацию последовательного защитника рабочих. Он и был им, причем – увы! – в гораздо большей степени, чем вдумчивым юристом. Кроме того, он никогда не работал в Массачусетсе и не удосужился как следует ознакомиться с особенностями тамошнего законодательства. Мур сделал ставку на придание процессу международного звучания и в этом преуспел, но тактика оказалась проигрышной: американское правосудие очень не любит, когда на него пытаются давить.
Второй процесс, по которому проходили уже оба обвиняемых, начался через год после первого, с тем же судьей и тем же прокурором. Алиби Сакко и Ванцетти подтверждались показаниями многочисленных свидетелей, но все они были итальянцами, причем многие – еще и анархистами. Весьма шаткие аргументы, касающиеся оружия, не были должным образом проанализированы защитой, хотя для этого имелись все возможности; то же самое относилось и к показаниям свидетелей обвинения. На сей раз обвиняемые не воспользовались Пятой поправкой и свидетельствовали в суде; их политические взгляды не добавили им симпатий со стороны присяжных, равно как и то обстоятельство, что они в 1917 году скрывались от призыва в армию в Мексике. «Они чужие, они опасные, они плохие граждане своей новой родины, их защита строится на показаниях таких же, как они» – вот что думали двенадцать добропорядочных коренных американцев, когда выносили решение: «Виновны!»
По всему миру развернулась широкая кампания в поддержку осужденных. Защита подавала апелляции и предъявляла новые доказательства. Со временем из процесса убрали Мура, заменив его более квалифицированным юристом. В 1925 году уголовник Медейрос, ожидающий суда за убийство, дал показания по инциденту в Брейнтри. По его словам, налет был предпринят с чисто грабительскими целями бандой некоего Морелли, специализировавшейся на нападениях на дальнобойщиков, а Сакко и Ванцетти при этом и близко не было. При этом сам Морелли внешне был очень похож на Сакко… Однако судья Тайер (все тот же!) отклонил ходатайство защиты о пересмотре дела по вновь открывшимся обстоятельствам на том основании, что показания Медейроса засекречены. Новый защитник итальянцев Уильям Томпсон на это заявил: «Власть, которая ценит свои собственные секреты больше, чем жизни своих граждан, превратилась в тиранию, называйте вы ее при этом республикой, монархией или как-либо еще!»
Все было тщетно. Недоверие к итальянцам, неприязнь к анархистам, нежелание суда признавать свои заблуждения – на этом фоне гибель Сакко и Ванцетти была предрешена. Не помогло заступничество Папы Римского, Альберта Эйнштейна, известных американцев – экономиста Хансена, писателя Дос Пассоса, поэта Эдны Миллей. В ночь с 22 на 23 августа 1927 года электрический стул сделал свое дело.
Пройдут десятилетия, и новые исследования пуль с места преступления в Брейнтри покажут, что Сакко там, скорее всего, был. А вот невиновность Ванцетти, который из гордости отказался от предложения адвокатов ходатайствовать о разделении их дела на два, сегодня отстаивается большинством исследователей. В 1977 году губернатор Массачусетса Майкл Дукакис, сам в прошлом успешный юрист, выступил с заявлением, что процесс не был справедливым, а приговор стал результатом предубеждения к иностранцам и к левым политическим взглядам.
Сегодня мы не можем с уверенностью утверждать, что Сакко и Ванцетти были невиновны. Но мало кто сомневается в том, что суд не был беспристрастным и что далеко не все обстоятельства дела были исследованы должным образом.
В СССР именами Сакко и Ванцетти было названо около ста улиц в разных городах (около восьмидесяти по-прежнему носят это название), три сельских населенных пункта, детский санаторий. Пожалуй, наиболее известным объектом был Московский завод пишущих принадлежностей имени Сакко и Ванцетти – его карандашами рисовали несколько поколений советских детей.
21. Эволюция как процесс (Суд над учителем Джоном Скоупсом, США, 1925 год)
Советская пропаганда очень любила вспоминать «обезьяний процесс» в США. В ее интерпретации мракобесная американская Фемида засудила честного учителя, преподававшего школьникам передовое материалистическое учение. Однако подобная трактовка событий далекого 1925 года имеет мало общего с действительностью…
Американская нация создавалась весьма религиозными людьми, причем среди них явно преобладали протестанты весьма радикального толка, настаивавшие на буквальном прочтении Священного Писания: раз сказано, что Бог сотворил человека к концу шестого дня, значит, так и было. Дарвиновская теория происхождения видов и другие естественно-научные концепции XIX века многим американцам представлялись покушением на самые основы национального мировосприятия. Поэтому появление в начале 1925 года в штате Теннесси, одном из оплотов южного консерватизма, нормативного акта, направленного против дарвинизма, выглядело по-своему логично и закономерно.
