Знакомство Кшесинской с самым высокопоставленным из ее поклонников произошло 20 марта 1890 года, во время выпускного спектакля, на котором по традиции присутствовала императорская семья. По воспоминаниям балерины, в этот день Александр III протянул ей руку со словами: «Будьте украшением и славою нашего балета!» Чуть позже, во время ужина он усадил юную артистку между собой и наследником и шутливо распорядился: «Смотрите только не флиртуйте слишком». Молодые люди, как им и положено, старшего и опытного не послушали…
Наметившийся союз между Николаем и Алисой Гессен-Дармштадтской прекратил их отношения, но не прервал связи балерины с царствующим домом. 18 июня 1902 года Матильда Кшесинская родила мальчика, которого назвали Владимиром. В этот период у нее был роман с великим князем Сергеем Михайловичем, двоюродным дядей Николая II, поэтому сын получил отчество Сергеевич (оно поменяется на Андреевич в 1921 году, когда Кшесинская выйдет замуж за великого князя Андрея Владимировича, который усыновит Володю). В связи с этим она решила продать небольшой особняк на Английском проспекте, подаренный ей в свое время Николаем, и построить более вместительное жилище. Был куплен большой участок земли на углу Кронверкского проспекта и Большой Дворянской улицы, где за два года по проекту архитектора фон Гогена был возведен роскошный особняк в стиле северный модерн.
Северный модерн – направление в русской архитектуре, получившее развитие в основном в Санкт-Петербурге в начале XX века под влиянием шведской и в особенности финской архитектуры. В Европе термин не используется, там говорят о «национальном романтизме». Моду на скандинавское искусство внедрил в Северной столице, судя по всему, Сергей Дягилев, организовавший в конце XIX века ряд выставок шведских и финских художников.
МЕСТО ПУСТО НЕ БЫВАЕТ
В конце февраля 1917 года обстановка в столице накалилась. Полицмейстер IV отделения Петрограда генерал-майор Галле, с которым Кшесинская была хорошо знакома, предупредил ее, что оставаться в доме небезопасно. Как вспоминала сама прима русского балета: «Весь день (27 февраля. – А.К.) были слышны вдали отдельные выстрелы, но теперь под вечер выстрелы стали раздаваться около моего дома. Нам всем стало ясно, что надо во что бы то ни стало как можно скорее покинуть дом, пока толпа не ворвется в него. Я надела самое скромное из своих меховых вещей, чтобы быть менее заметной – черное бархатное пальто, обшитое «шиншилла», – и на голову накинула платок… Мы все бросились на квартиру Юрьева, который жил недалеко от меня, в самом начале Каменноостровского проспекта, в доме Лидваля. Его квартира находилась на пятом этаже, на самом верху дома, три дня мы провели у него, не раздеваясь».
Тем временем опустевший особняк самовольно заняли солдаты мастерских запасного автобронедивизиона. Большевики с их лозунгом «Долой войну!» были популярны среди солдат Петроградского гарнизона, в значительной степени состоявшего из запасных частей, и им удалось договориться с новыми «хозяевами» дома о «подселении». В результате в особняке разместились Петроградский комитет РСДРП(б), его Военная организация и редакции двух большевистских газет. После возвращения из эмиграции сюда часто наведывался Ленин, в том числе для того, чтобы выступить перед «массами» с балкона второго этажа. Н. Н. Платонова, жена известного историка, записала в эти дни в свой дневник: «Около него постоянно стоит толпа, и кто-нибудь ораторствует – больше говорит не сам Ленин… а кто-нибудь из «ленинцев», происходят ожесточенные споры между «ленинцами» и их противниками, причем несогласных с Лениным иногда арестовывают, а иногда, говорят, оратору-ленинцу приходится спешно спасаться во двор или в дом, чтобы не быть побитым».
«ЭТО БЫЛО ПРОСТО УЖАСНО…»
Через несколько дней после бегства Кшесинская несколько успокоилась и начала искать возможность вернуть особняк. Задействовав знакомства, она вышла на одного из депутатов Петросовета, который согласился поехать с ней и попытаться выяснить ситуацию. В доме они обнаружили полный разгром: «Мне предложили потом подняться в мою спальню, но это было просто ужасно, что я увидела: чудный ковер, специально мною заказанный в Париже, весь был залит чернилами, вся мебель была вынесена в нижний этаж, из чудного шкапа была вырвана с петлями дверь, все полки вынуты, и там стояли ружья, я поспешила выйти, слишком тяжело было смотреть на это варварство. В моей уборной ванна-бассейн была наполнена окурками. В это время ко мне подошел студент Агабабов, который первым занял мой дом и жил с тех пор в нем. Он предложил мне как ни в чем не бывало переехать обратно и жить с ними и сказал, что они уступят мне комнаты сына. Я ничего не ответила, это уже было верхом нахальства… Внизу, в зале, картина была не менее отвратительна: рояль Бехштейна красного дерева был почему-то втиснут в зимний сад, между двумя колоннами, которые, конечно, были сильно этим повреждены». Кшесинская обратилась к Керенскому (на тот момент министру юстиции Временного правительства), но тот отказался вмешиваться, упирая на то, что попытка освободить особняк закончится кровопролитием. Оставался формальный путь – суды еще действовали.
Свои «Воспоминания» Матильда Феликсовна будет писать более чем через сорок лет после описываемых событий. Поразительно, насколько сцены оскверненного дворца и расхищенного имущества крепко врезались ей в память. Сомневаться в их достоверности в этой части не приходится – картина разгрома подтверждается свидетельствами очевидцев.
Поверенный Кшесинской, очень опытный адвокат Владимир Савельевич Хесин, обратился с прошением к столичному мировому судье 58 участка Михаилу Гавриловичу Чистосердову о выселении из дома 2/1 по Большой Дворянской улице следующих ответчиков: Центрального комитета социал-демократической рабочей партии (они вселились в особняк позже остальных), Петроградского комитета социал-демократической рабочей партии, Центрального бюро профессиональных союзов, Петроградского районного комитета партии социалистов-революционеров и Клуба военных организаций, а также трех частных лиц: кандидата права В. И. Ульянова («литературный псевдоним – Ленин», как указано в исковом заявлении), помощника присяжного поверенного С. Я. Богдатьева и студента Горного института Г. О. Агабабова.
До Февральской революции дом примы-балерины Матильды Кшесинской
ПРИНЯТО К ПРОИЗВОДСТВУ
В своих воспоминаниях мировой судья Чистосердов рассказывает, что трудности начались с вручения повесток ответчикам: «Особняк Кшесинской представлял собою цитадель, где обитало ядро большевизма и который охранялся не хуже Зимнего дворца в былые времена. Проникнуть туда рассыльному, да еще с судебными вызовами повестками, которые нужно было кому-нибудь вручить, получить расписку в принятии повестки – при нравах и обычаях особняка [задача] явно невыполнимая». Пришлось прибегнуть к помощи комиссара рабочей милиции Петроградского района – он смог организовать вызов большинства ответчиков, кроме Ленина и студента Агабабова, которые в особняке не проживали, и обеспечить порядок во время судебного заседания.
