Идейной основой скопчества, судя по всему, явилась фраза из Евангелия от Матфея: «Есть скопцы, которые из чрева матернего родились так; и есть скопцы, которые оскоплены от людей; и есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для Царства Небесного. Кто может вместить, да вместит». Есть в Священном Писании и трудах Отцов церкви и другие косвенные указания на благость такого пути.
Следователи выяснили, что вступавшие в ересь давали клятву: «Даю я порукою Крест Животворящий, чтобы пива, вина не пить, матерно не бранитца, нечестивого не поминать, по свадьбам, по родинам и по кстинам (отмечание рождения и крещения. – А.К.) не ходить, никаких прелестей плотских не творить, молодцам не женитца, а девкам замуж не ходить, женам спать на ложе, а мужу на другом». Что же касается желающих «окончательно очиститься», то это происходило, например, следующим образом: «Чего для он, Блохин… вошед в особую избу, где такое же бывает сонмище, сам себя скопил, раскаленным железом те тайные уды себе отжег сам, от чего в той избе и лежал болен девять дней… И тогда же, проведав про него, Блохина… пришел к нему товарищ его, такой же беглый… крестьянин Кондратий Трифонов, с коим он в вышеописанные времена хаживал по миру; и, сведав от него, Блохина, что он скопился, взяв такое же железо, стал скопляться, только от робости сам уды свои отжечь не мог, но как он, Блохин, то увидел, и взяв железо, раскаля в печи, те уды его отжег».
Гравюра «Оскопление»
ЧИНОВНИК ИЗ ПЕТЕРБУРГА С ИМЕННЫМ ПОВЕЛЕНИЕМ
Духовное управление проделало внушительную работу, накопив около трехсот листов записей допросов и других следственных документов, когда на Орловщину прибыл уполномоченный из Петербурга в высоком чине. Полковник Волков имел на руках именной указ императрицы, предписывавший ему во всем тщательно разобраться и виновных крепко наказать: «…В рассуждении сего повелели Мы вас отправить в город Орел, где имеете наперед у тамошнего воеводы и в Духовном правлении наведаться, действительно ли состоит там такое дело… Если найдете, что подобное следствие начато, то имеете истребовать к себе сие дело… Должны вы изыскать прежде всего, кто сей вредной ереси зачинщик и кто ее над другими людьми в действо производил; буде доныне сии люди не сысканы, то велите их сыскать немедленно. Всех же, в сем деле участвующих, вины разделить на три класса: 1. начинщик или начинщики, и те, кои других изуродовали; 2. те, кои быв уговорены, других на то приводили; 3. тех простяков, кои быв уговорены, слепо повиновались безумству наставников…»
Поскольку следственная работа была в основном проделана еще до прибытия Волкова, ему оставалось только с помощью местного воеводы и еще одного чиновника распределить виновных по разрядам, что и было сделано. Главным возмутителем спокойствия сочтен был беглый крестьянин Блохин; его было постановлено высечь кнутом и сослать в Нерчинск. Двух активных агитаторов, крестьян Микулина и Сидорова, били батогами и сослали в Ригу на фортификационные работы. Что касается основной массы примкнувших к ереси, то они были переданы под надзор своих помещиков и местных властей: «Прочих всех, как оскопленных, так и неоскопленных, отдать на прежние их жилища, обязав наикрепчайше властей их подписками, чтобы они за всеми сими людьми имели бденное смотрение, дабы воздержаны были от всяких неистовств, и наблюдали бы того, чтобы они не могли паки впасть в прежнее свое заблуждение». Особым пунктом оговаривалось продолжение розыска скрывшегося второго главного смутьяна – крестьянина Кондратия Никифорова, коего по разыскании следовало наказать так же, как и Блохина. 7 сентября рапорт Волкова был утвержден генерал-прокурором. Дело было окончено. Но история скопчества только начиналась…
Одна из самых страшных каторг Российской империи – Нерчинская – в это время находилась в процессе своего становления. Первые свинцово-серебряный рудник и Зерентуйская каторжная тюрьма начали действовать в 1739 году в селе Горный Зерентуй на территории Нерчинского горного округа Забайкалья. Позже на Нерчинских рудниках побывают декабристы и участники польских восстаний, петрашевцы и народовольцы, эсеры и анархисты.
«ДЛЯ НИХ ОН ПОЧТИ ЗАМЕНЯЕТ ХРИСТА»
Беглый крестьянин Кондратий Никифоров, он же Трифонов, он же Трофимов, а на самом деле Кондратий Иванович Селиванов, был пойман через два года и в 1775 году, после наказания кнутом, направлен в Нерчинск. До места ссылки он не добрался, осел в Иркутске, но через двадцать лет вернулся в центральную Россию. По слухам, он то ли сам выдавал себя за Петра III, то ли его таковым считали последователи. В их среде активно распространялся слух о том, что Селиванова вызывал на свидание император Павел I, который, как известно, очень интересовался судьбой отца. Так или иначе, лидер скопчества был помещен в Обуховскую больницу для умалишенных, откуда вышел уже в новое царствование. Он невозбранно жил в Петербурге и пользовался повышенным вниманием. Как указывает «Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона», «значение Селиванова все возрастало, и не только между скопцами, но даже среди православного общества Петербурга, привлекая к нему множество суеверных посетителей, особенно посетительниц из купчих и знатных барынь, желавших принять от «старца» благословение, выслушать назидание или какое-либо предсказание». Император Александр I, человек достаточно широких религиозных взглядов, якобы повелел министру юстиции Ивану Дмитриеву скопцов не трогать: «Поелику оное [общество] состоит из людей трудолюбивых, тихих и спокойных, то и есть монаршее соизволение, дабы никакого стеснения и преследования делаемо оному не было».
Портрет Кондратия Селиванова
Гром грянул в 1819-м, когда генерал-губернатор Петербурга, герой Отечественной войны граф М. А. Милорадович узнал, что скопцы усиленно вовлекают в свое движение офицеров, солдат и матросов столичного гарнизона; в частности, на радениях присутствовали двое племянников самого графа. Поднялся шум, но «оргвыводы» последовали мягкие – Селиванова всего лишь удалили в один из суздальских монастырей, где он до своей смерти в 1832 году довольно свободно общался с последователями. В середине и второй половине века гонения на скопцов усилились, после Судебной реформы суды рассмотрели несколько довольно громких уголовных дел. В частности, в деле о насильственном оскоплении купеческого сына Горшкова, совершенном при участии его родного отца, которое слушалось в июле 1873 года в Петербургском окружном суде, обвинитель А. Ф. Кони дал подробнейший анализ селивановского учения. Он, в частности, вскрыл и причину его живучести: «Простота рекомендуемого им способа борьбы с грехом и вечным осуждением, борьбы, не требующей постоянных усилий и напряжения душевных сил, а лишь одной физической жертвы, имела особую привлекательность для робкого ума неразвитых людей. А учение Селиванова было направлено на неразвитую массу, которая не может правильно толковать святое писание, следуя только его букве, а не духу. Из этой массы скопчество вербовало большую часть своих приверженцев. В настоящее время последователи Селиванова сплочены в прочную массу, они следуют вполне наставлениям своего учителя, для них этот учитель составляет верховного главу, наместника бога, «Искупителя». Для них он почти заменяет Христа, для них лик божественного страдальца, проповедовавшего живую, всепрощающую любовь к своему ближнему, отошел на задний план».
