Вошедшие никак не отреагировали на присутствие Джейн, словно та была сделана из прозрачного стекла. Они подошли к мертвой девушке, лежавшей на металлическом столе, словно образ из ночного кошмара. Тот, что был крупнее, сказал:
– Для этого нужна темнота.
– Да уже темно, – возразил другой. – Уже два часа, как темно.
– Темнота нужна, потому что пойдет дым.
– Никто не увидит никакого дыма. Система почти не дает дыма.
Присутствие тела – сам факт случившегося, – казалось, нисколько не затрагивало их.
– Хорошая система. Мне нравится. Но дым все-таки есть.
– Очень хорошая система. И в любом случае уже почти ночь.
Несколько секунд Джейн думала, что они играют с ней в какую-то интеллектуальную игру, что они сейчас вытащат свои пистолеты и повернутся к ней. Но потом она вспомнила слова Овертона: «Они не видят членов, потому что… запрограммированы».
Поверив Овертону, она решилась приехать сюда. Но, лишь столкнувшись на практике с этой формой пассивной невидимости, она поняла, как все работает.
Глаза мужчин воспринимали ее. Вид комнаты, передаваемый через зрительные нервы в мозг, включал в себя Джейн с такой же неизбежностью, как мертвую девушку на столе. Однако фильтрующая программа стирала Джейн из картины, которая формировалась в мозгу. У ворот, а потом у входной двери она воспользовалась членским номером Овертона и его паролем, и поскольку тревожная сигнализация не сработала, не известила о том, что кто-то незаконно проник на участок, охранники верили, что в доме нет никого, кроме девушек и пришедших к ним членов клуба. Картинка перед глазами отражала реальность, но мозг считывал ее с нарушениями.
Поскольку члены клуба «Аспасия» не желали, чтобы их лица появлялись где-нибудь в связи с «объектом», в программе безопасности образовалась дыра, и эта дыра спасла жизнь Джейн.
Всего лишь технология, но действовавшая волшебным образом, – темное, дьявольское волшебство, которое вызывало у Джейн недоверие. Держа охранников на прицеле, она отступила назад, подальше от них, будучи убеждена, что, если смело пройти мимо мужчин, волшебство рассеется и они увидят ее. Она отступила в угол.
Более высокий – шесть футов и четыре дюйма, не меньше, – прошел в дверь крематория. Второй остался у стального стола и разглядывал обнаженное тело мертвой девушки. Если бы он поднял голову, то посмотрел бы прямо в тот угол, где стояла Джейн.
Потом он нахмурился. До этого лицо его было настолько пустым, что Джейн усомнилась: мелькала ли когда-нибудь в его извилинах хоть одна мысль? Нахмурившись, он поднял глаза и стал поворачивать голову, оглядывая комнату.
Может быть, это было игрой воображения, но ей почудилось, что взгляд охранника на миг остановился на том самом месте, где находилась она.
Продолжая хмуриться, он наклонил голову.
Джейн затаила дыхание. Если программа не позволяла ему увидеть ее, значит не позволяла и слышать. Но лучше было пока не дышать.
Тяжелые скулы наводили на мысль о том, что он не родился от мужчины и женщины, а был наспех слеплен из подручного материала; надбровные дуги нависали над глазами, подозрительно смотревшими на мир.
Наконец он опустил глаза на мертвую девушку, но взгляд его был таким же бесстрастным, как если бы он смотрел на пустой стол.
Из крематория вернулся первый охранник, катя перед собой тележку из нержавеющей стали. Посмотрев на голое тело блондинки, он сказал:
– Номер четыре.
– Номер четыре, – согласился тот, что был пониже.
– Мы должны освободить комнату.
– Подготовить ее для нового номера четыре, – подтвердил тот, что был пониже.
У компьютерных гуру есть слово для обозначения людей, которые считают, что находятся в офлайне, хотя на самом деле это не так: «дураки». На самом же деле лишь немногие из тех, кто считает, что находится в офлайне (включая верящих в скорый конец света), действительно находятся там. Если кого-то, как Джейн, было почти невозможно выследить и все же этот человек, прибегая к различным средствам, незаметно выходил в Интернет, о нем говорили, что он находится в «тихом уголке».
Вот уже два месяца Джейн пребывала в тихом уголке, который теперь стал еще надежнее: ее не воспринимали не только новейшие приспособления, но и обычные пять чувств этих охранников, что позволяло ей свободно передвигаться.
– Давай жечь, – предложил тот, что был повыше.
– Давай, – согласился тот, что был пониже.
Они переложили блондинку со стола на тележку, словно мешок с мусором, словно она превратилась в ничто и никогда не была живым человеком.
Это выглядело чрезмерным варварством, непростительным унижением, и Джейн была готова пристрелить их за такое отношение к человеческому телу. Но они тоже были в своем роде жертвами, и если даже совершали жестокости и злодейства до установки мозгового имплантата, доказать это она не могла, не имея достаточно улик, чтобы приговорить их к смерти. И в любом случае теперь они были в известном смысле сродни живым мертвецам.
Они провезли тележку через открытую дверь в крематорий. Джейн вышла из комнаты и быстро направилась к выходу.
Проходя мимо лестницы, она заглянула в ниши, где стояли Венера и Афродита – беломраморные статуи размером больше человеческого роста. То ли из-за особенностей подсветки, то ли из-за мрачного настроения Джейн, они больше не походили на языческих богинь, не были величественными и ужасными и казались только ужасными – такие фигуры могли бы стоять перед ацтекскими алтарями, где вырывали сердца у живых детей.
Чтобы выйти, она ввела членский номер Овертона, а на другой панели набрала его пароль. Время ожидания составило всего несколько секунд, но они казались невыносимыми. Луна ничем не могла угрожать ей, однако висела над ночным городом, словно яйцо дракона, из которого вылупится страшный зверь и покончит с этим миром.
У гаража снова пришлось вводить пароль и номер; против ожиданий Джейн, дверь поползла наверх, и она увидела «бентли».
Кроны финиковых пальм висели над дорожкой, и в этом туннеле из древесных стволов и листвы она увидела фары машины, приближающейся по встречной полосе. Она приготовилась увеличить скорость, чтобы пойти на таран и прорваться к выходу, если машина встанет поперек обеих полос, но «мазерати» с тонированными стеклами проплыл мимо, и ничего не случилось.
Изнутри на воротах не было клавиатуры. Две тяжелые кованые створки автоматически открылись внутрь при ее приближении, и она оказалась за пределами «объекта».
Она ехала на «бентли» по миру, который был для нее теперь неизмеримо драгоценнее, чем по пути в «Аспасию», по миру, который, возможно, приближался к своему концу под небесным сводом, полным слепых ярких звезд.
16
Надо было припарковать «бентли» в другом квартале и пройти мимо дома Овертона по противоположной стороне улицы, провести разведку, прежде чем входить внутрь, проверить, не освободился ли он, не получил ли помощи. Но она въехала прямо в центральный гараж, поставила машину между красным «феррари» и черной «теслой» и с помощью пульта дистанционного управления опустила дверь. На двери между гаражом и домом она набрала код снятия с охраны и вошла внутрь, держа в правой руке пистолет.
