Глафира села прямо на землю и обхватила себя руками. Было холодно, осенняя стужа пробрала до костей. Марк молча возвышался над ней.
– Зачем ты их убила? – тихо спросил он.
Глафира замерла. Главное, верить самой себе, тогда и остальные тебе поверят.
– Я никого не убивала. Я тебе не изменяла. Ты меня бросил, я вышла замуж и уехала. С мужем мы любили друг друга, я случайно упала с лестницы и очутилась в больнице, а с ним произошел несчастный случай. Что делала в доме другая женщина, я не знаю, – произнесла Глафира после небольшой паузы.
Стоять на своем, несмотря ни на что. У него нет доказательств, он ничего не знает наверняка. Прочитал историю в интернете и строит догадки.
Марк протянул ей руку.
– Не сиди на земле, продрогнешь.
Глафира автоматически протянула ему руку и оказалась рядом с ним, посмотрела в глаза:
– Твой друг соврал тебе. После того, как ты… как это все случилось, я вышла замуж за Виктора, хотела забыть тебя. Мне действительно повезло. Богатый английский аристократ, кто бы отказался? К тому же он был хорош собой и я… я влюбилась. – Глафира не смогла продолжать, зубы начали выбивать дрожь. Марк прижал ее к себе и попытался согреть.
– Я пошла учиться, потом немного работала в компании мужа, а потом родилась Катя, и я осела дома. С Виктором у нас была страсть.
– Твой Виктор был садистом! Почему ты не развелась? Он был настолько богат? – усмехнулся Марк, а Глафира пыталась унять сердце, бившееся как сумасшедшее. Он поверил ей? Снова принял ее за Наташу?
– Да! – вдруг не выдержав, закричала она, отстраняясь. – Да! Он был богат! Он был англичанином, он мог дать будущее нашим детям. Что бы я смогла без него?
– И поэтому ты его убила?
Лесную дорогу, на которой они остановились, озарила вспышка молнии. Скоро их накроет ливнем. Плевать.
– Я никого не убивала. – Глафира разрыдалась. Она тысячу раз прокручивала в голове слова оправдания, была уверена, что когда-нибудь ее все равно поймают и ей придется объяснять свои мотивы судье, присяжным, журналистам, сокамерникам и охранникам. Каждое слово было мысленно проговорено ею тысячу раз.
– Мы действительно поссорились в тот вечер, Виктор выпил лишнего, нечаянно толкнул меня, и я упала с лестницы. Мне даже пришлось обратиться в больницу за помощью, но падение оказалось несерьезным. Я забрала детские паспорта. Визы я открыла заранее, хотела показать детям свою родину, сняла деньги со всех счетов, и мы улетели. Вот и вся история. О том, что Виктор погиб, я узнала позже, прочитала в интернете. В Британию не стала возвращаться – боялась, что его родственники заберут у меня детей.
– Ты врешь, – внимательно глядя ей в глаза, припечатал ее Марк.
– Нет, я не вру!
Глафира попыталась отвернуться, но Марк не дал ей этого сделать. Схватил за подбородок и повернул к себе. В новой вспышке молнии его лицо казалось ликом приведения, появившегося из чащи густого леса. Он снова схватил ее за руку и поволок за собой. Она спотыкалась, тщетно пыталась уцепиться за мощные стволы деревьев и колкие ветви кустарников, и молчала.
Вскоре стало ясно, что он ведет ее к трассе. Таша запаниковала: что он собирается сделать?
Первые капли дождя упали на землю, вбивая в нее осеннюю пыль.
– Марк, мне нужно вернуться домой! – снова закричала она.
Она попыталась развернуться и убежать, но Марк не дал ей этого сделать. Крепко схватил за руку:
– Ты выйдешь за меня замуж?
– Ты сошел с ума? Ты убийца, Марк, тебя разыскивают! Зачем это тебе?
Вдалеке показались огни фуры. Глафира и Марк заметили их одновременно.
Он отпустил ее руку и направился к проезжей части.
– Что ты делаешь? – закричала она ему вслед, но он не услышал ее из-за оглушающего шума обрушившегося на землю проливного дождя, больше похожего на ливень в тропических джунглях.
Глафира бросилась за ним и попыталась его остановить.
– Марк, не дури, вернись, что ты делаешь? – фура приближалась. Из-за густых струй дождя водитель не мог рассмотреть две серые фигуры, стоящие посреди трассы.
– Ты выйдешь за меня замуж? – перекрикивая шум дождя, снова повторил он.
– Нет, Марк, нет… – попыталась возразить Глафира, с ужасом глядя, как несущаяся на высокой скорости фура приближается к ним.
– Ты меня любишь? – вдруг тихо спросил Марк, но она его услышала.
– Да, – без раздумий ответила Глафира и, не выдержав, закричала: – Да, я выйду за тебя замуж, выйду, только отойди!
Марк успел в последнюю секунду. Фура промчалась мимо, обдав грязной волной парочку, целующуюся на обочине дороги под проливным дождем.
А затем была старая церковь, та самая, в которой когда-то он хотел жениться на ее сестре. Кто-то отремонтировал ее и даже воздвиг небольшой алтарь. Самодельное кольцо из тонкой проволоки и понимание, что расплата за украденное чужое счастье неминуема.
* * *
– Мама, где Николь? – Анжела уже полчаса сидела на кухне и слушала неловкую болтовню матери, избегавшей смотреть ей в глаза.
Слова Светланы Фоминичны напоминали крупные капли воды, падающие с протекающего потолка с раздражающей монотонностью. Она словно выкладывала каждое слово на стол, убеждалась, что оно услышано, делала небольшую паузу и изрекала следующее. В момент раздражающе-неуместных пауз было слышно, как тикают часы, как где-то вдалеке, практически за горизонтом, кричат дети, прыгающие в уже по-осеннему прохладную речную воду. На столе между Светланой Фоминичной и Анжелой стоял порезанный на кусочки, но так и нетронутый сливовый пирог. Две красные чашки в горох, в которых давно остыл чай.
Невысокая, корпулентная Анжела сидела на краю стула и, казалось, занимала собой все пространство небольшой гостиной, чисто выметенной и вымытой к приезду дорогой гостьи. Анжела была вся олицетворением власти. Светлана Фоминична уже и не могла припомнить, в какой момент она сама стала немного побаиваться собственную дочь и не отваживаться ей перечить. Именно поэтому она так тщательно подбирала слова в ответ на ее вопросы, аккуратно нанизывая их одно за другим, страшась нарушить равновесие.
– У Таши она, с Митенькой, – покорно ответила Светлана Фоминична и, сделав уже привычную паузу, встала и засуетилась. – Еще чаю, Анжелочка? У меня со вчера блинчики остались, могу разогреть, поешь домашненькое.
– Я на диете, мама, – строго отрезала Анжела и приказала: – Сядь. Что происходит? Где Николь? Ты сказала ей, что я сегодня приеду?
Она взглядом пришпилила мать к стулу. Та вместо ответа молча кивнула и даже не стала трепыхаться, словно бабочка, пронзенная булавкой энтомолога. Светлана Фоминична отвела глаза и вцепилась руками в фартук.
– И? – поторопила ее дочь и начала выбивать дробь носком туфельки, выказывая нетерпение. Время поджимало. Его и так удалось выкроить с трудом, на свой страх и риск отменив совещание с главами районов.
