На потухших невыспавшихся глазах заблестели слезы, по лицам при последних словах побежали волны пока еще неуверенного, осторожного, но неудержимого облегчения, там и тут раздавались короткие и как будто безличные вздохи, напоминающие мучительную одышку на знойной жаре. Ведь они уж давно, не один час беспрерывно ждали этой все разрешающей фразы об их “лучшем, более справедливом будущем”, и теперь из их чуть было не разуверившихся глаз на Иримиаша излился поток доверия и надежды, веры и воодушевления, решимости и мало-помалу крепчающей воли…
И знаете, когда я думаю о том зрелище, что открылось нам на пороге корчмы в момент нашего прибытия, когда вы, друзья мои, пуская слюни, вповалку валялись без памяти на этих столах и стульях… оборванные и взопревшие… то, признаюсь, сердце мое обрывается, и я никогда не смогу осудить вас, ибо никогда не забуду увиденного. И всякий раз, когда кто-нибудь пожелает мне воспрепятствовать в деле, к которому меня предназначил Господь, я снова и снова буду вспоминать это зрелище. Ибо здесь мне дано было лицезреть неизбывную нищету обездоленных, тьму несчастных, отверженных, убогих, сирых и беззащитных, и в вашем сопении, храпе и стонах мне неизбежно слышался настоятельный зов о помощи, на который обязан я отвечать неустанно, до последнего издыхания, до тех пор, пока сам я не стану прахом… В этом зрелище я увидел особый знак, ибо единственной причиной, побудившей меня отправиться в путь, стало желание стать во главе нарастающего праведного протеста, требующего голов настоящих преступников… Друзья мои, мы прекрасно знаем друг друга, я для вас — открытая книга. Вам известно, что я странствую по свету уже годы и десятилетия, и я с горечью вижу, что за эти годы — невзирая на все посулы — за плотным покровом обмана и лживых слов так ничего и не изменилось… Нищета осталась нищетой, и те две добавочные ложки похлебки, которые мы получаем, означают, что за них мы лишаемся определенной порции кислорода. Должен сказать вам, что за минувшие полтора года… я понял одно: то, чем я занимался прежде, — полная ерунда… я должен оказывать помощь не в повседневных хлопотах, а найти куда более основательное решение… Вот почему, воспользовавшись подвернувшейся возможностью, я решил, собрав несколько человек, создать образцовое хозяйство, которое обеспечит средствами к существованию и сплотит эту кучку отверженных, то есть… вы меня понимаете?.. Вместе с несколькими людьми, которым терять уже нечего, я создам небольшой островок, свободный от угнетения, где мы будем жить не в борьбе, а в согласии друг с другом и где каждый сможет ложиться спать, сознавая, что жизнь его протекает в изобилии и покое, в безопасности и достоинстве… А когда весть об этом разнесется по городам и весям, то, я знаю, подобные островки станут расти как грибы, и нас будет все больше и больше, и тогда то, что казалось вам беспросветным… твоя жизнь… и твоя… и твоя… неожиданно обретет перспективу… Дойдя в своих размышлениях до этого пункта, я понял, почувствовал, что этот план непременно должен осуществиться. И поскольку сам я из этих мест, здесь я родился, то именно здесь и хочу все это воплотить в жизнь. Вот почему я направился со своим помощником в усадьбу Алмаши, и вот почему мы сейчас с вами встретились, друзья мои… Если память не изменяет мне, главное здание там все еще в хорошем состоянии, да и с другими хозяйственными постройками особых сложностей не предвидится… Договор об аренде… за ним тоже дело не станет. Есть только одна большая проблема, но не стоит о ней говорить…
Вокруг Иримиаша поднялся взволнованный гул; он закурил сигарету и, закусив губу, задумчиво, мрачно уставился прямо перед собой. Морщины на лбу у него углубились. Петрина, сидевший у него за спиной, у печки, изнемогая от благоговения, вперил взгляд в “его гениальный затылок”… А затем, почти в один голос, Футаки и Кранер спросили: “А что это за проблема?”
Я полагаю, излишне вас этим обременять. Я знаю, что вы сейчас думаете, а почему бы не вам стать этими людьми… Нет, друзья мои, это никак невозможно. Мне нужны люди, которым действительно терять нечего и — главное! — которые не боятся риска… Потому что мой план — предприятие, несомненно, весьма рискованное. Если кто-нибудь, понимаете, дамы и господа, кто-нибудь станет вставлять мне палки в колеса, то… пиши пропало, мне придется пойти на попятную… Мы живем в сложные времена, я не могу сейчас лезть на рожон… я должен быть готов к тому, чтобы — если передо мной возникнет препятствие, которого я сейчас не могу одолеть — временно отступить… Но разумеется, только до первого благоприятного момента, когда можно будет продолжить начатое…
Теперь уже сразу с нескольких сторон послышался тот же самый вопрос: “Но что это за проблема такая? Ну а вдруг… все-таки… как-нибудь…”
Видите ли, друзья мои… Конечно, это не тайна, я мог бы вам и сказать о ней, только что это даст?.. В данный момент помочь вы наверняка не сможете… И потом, как я уже сказал, я с удовольствием поддержал бы вас, чтобы дела тут пошли на лад, но вы сами видите, что мой план сейчас требует от меня всей энергии, и к тому же, сказать по совести, поселок мне представляется безнадежным… Быть может, я мог бы помочь по отдельности… той или иной семье, подыскать… где-нибудь… какую-то работенку, которая позволит выжить… только сразу ничего не получится… это требует размышлений… Что? Хотите остаться вместе? Я вас понимаю, но что я могу для этого сделать?.. Что говорите? Ах, проблема? Ну да, я уже сказал, что не вижу резонов что-то скрывать от вас, только… Короче, все упирается в деньги, дамы и господа… ведь без гроша, сами знаете, ничего не сдвинется… арендная плата… расходы на регистрацию… реконструкция… инвестиции… ведь производство, оно, как известно, дело затратное… ну да все это сложно, не стоит в это сейчас вдаваться, друзья… Что вы сказали?.. Не понял… У вас?.. Но откуда?.. А, понимаю… За скот… Ну, это похвально…
Собравшихся охватило волнение; Футаки тут же вскочил, схватил столик и подтащил его к Иримиашу, затем сунул руку в карман, выхватил из него свою долю и, продемонстрировав деньги присутствующим, швырнул их на стол; в следующую минуту все последовали его примеру: сперва Кранеры, а затем, один за другим, остальные выложили свои деньги рядом с деньгами Футаки… Корчмарь с бледно-серым лицом взволнованно бегал вдоль стойки, иногда неожиданно останавливаясь и вставая на цыпочки, чтобы лучше видеть… Иримиаш устало потирал глаза, сигарета в его руке погасла. Немигающим взглядом смотрел он на Футаки, Кранера, Халича и Шмидта, директора школы и госпожу Кранер, которые, перебивая друг друга, восторженно уверяли его в своей решимости и готовности, указывая то на деньги, кучей лежавшие на столе, то на самих себя… Но вот он медленно поднялся, отошел к Петрине, встал рядом с ним и жестом призвал к тишине.
Друзья мои! Не скрою, ваш энтузиазм меня трогает… Но вы же не думаете это всерьез! Нет, нет! И не возражайте! Все это легкомысленно! Как вы можете… вот так вдруг… поддавшись внезапной идее… швыряться скромными денежками, добытыми тяжким трудом и нечеловеческими усилиями?.. Пожертвовать их на дело, сопряженное с большим риском?! Нет, друзья мои! Я весьма благодарен вам за столь трогательную самоотверженность, но увольте! Я не могу принять от вас деньги, полученные… я полагаю, за месяцы… даже так?.. за год подвижнических трудов!.. Как вы только додумались до такого? Ведь мой план полон нежданных препятствий! Подводных камней! Я должен считаться с возможным сопротивлением, которое на месяцы и даже на годы способно затормозить его реализацию! И вы хотите на это пожертвовать свое скромное, с таким трудом заработанное состояние? Вы предлагаете его мне, который только что объявил, что не может помочь вам… во всяком случае, в данный момент?! Нет, дамы и господа! На это я не пойду! Так что прошу вас собрать свои денежки и оставить их при себе! А мы как-нибудь обойдемся… Я не могу ставить вас под удар… Господин корчмарь, да остановитесь вы на минутку, прошу, принесите мне вина с содовой… Спасибо… Больше того! Надеюсь, никто не будет возражать, если я приглашу всю честную компанию на стаканчик вина… Прошу, господин корчмарь, да не мешкайте вы… Пейте… и размышляйте… Размышляйте, друзья мои… Вам нужно успокоиться и как следует все обдумать… Не надо рубить сплеча. Я… рассказал вам, о чем идет речь… Рассказал о том, что предприятие это рискованное… Поэтому окончательное решение вы можете принять, только взвесив все за и против… Подумайте о том, что эти деньги, заработанные тяжелым трудом, могут пропасть… и тогда вам придется… возможно… все начинать сначала… Стойте, Футаки, друг мой! Мне кажется, это уж перебор… Ну какой я… спаситель… Что вы, что вы, не надо меня смущать!.. А вот это уже точнее… с этим можно и согласиться, друг Кранер… да, заступник, это, конечно, правильнее… Как я вижу, переубедить вас мне не удастся… Хорошо, хорошо… все в порядке… Господа! Дамы!.. Минуточку внимания!.. Не забывайте, зачем мы здесь собрались нынче утром!.. Спасибо… Садитесь, прошу вас… Да… Пожалуйста… Благодарю вас, друзья мои… Благодарю!
