Главным судьей по данному делу выступала Чжан Чуньянь. Дознание, предоставление доказательств проходило так же гладко, как это представлял себе Ван Чанчи, и вообще слушание дела продвигалось в благоприятном для него ключе. Единственное, что ему претило, так это то, что Линь Цзябай, все это время задрав голову, смотрел в потолок. Он мнил из себя бесстрашного героя и, не удостаивая никого своим вниманием, смотрел в одну точку. Создавалось ощущение, что все присутствующие были отделены от него огромной пропастью, причем вряд ли преодолимой, при этом он занимал куда более высокое положение. «Гордецы в конце концов всегда получают по заслугам», — подумал Ван Чанчи. «Наконец-то я поняла различие между бедными и богатыми. Бедные, проигрывая, головы опускают, а богатые — задирают вверх», — подумала Сяовэнь. «У богатых свои причуды…» — подумала Чжан Чуньянь. Во время заседания, за исключением подрядчика Ань и Жунжун, сидевших с кислыми физиономиями, все остальные были охвачены радостным возбуждением. Однако, когда подошла очередь высказаться Линь Цзябаю, атмосфера тотчас изменилась. Он заявил следующее:
— Хотя Ван Чанчи и выписали справку об утрате мужской потенции, она не может установить, когда именно он эту потенцию утратил. А вдруг это произошло еще до того, как он пришел ко мне на стройплощадку?
Возмущенная публика загалдела. Ван Чанчи поднял руку для опровержения и сказал:
— Если бы я утратил потенцию раньше, то как бы тогда забеременела моя жена?
Едва он произнес эту фразу, как со своего места, распрямляясь во весь рост, поднялась Сяовэнь. Она поглаживала округлившийся животик, словно медаль, уверенно ожидая вердикта судьи. Ее лицо светилось переполнявшей ее гордостью и даже некоторым хвастовством.
Линь Цзябай на это сказал:
— Неужели беременность жены доказывает дееспособность мужа? Многие жены вынашивают детей от других мужчин.
В зале послышался смех.
— Я бы твоего отца отымела, — огрызнулась Сяовэнь.
В зале засмеялись еще громче. Чжан Чуньянь ударила молоточком по столу, призывая всех к полной тишине. Зал успокоился. Тогда Ван Чанчи спросил Линь Цзябая:
— Может быть, твоя жена вынашивала чужого ребенка?
— Моя жена не имеет к этому делу никакого отношения, — ответил Линь Цзябай.
— Тогда я отвечаю за то, что это сто процентов мой ребенок.
— Докажи.
— Если ты ставишь под сомнение даже это, я тоже начну сомневаться, что земля круглая и что тебя родила твоя мать.
— Но ведь можно сделать генетический тест на установление отцовства.
— У меня нет лишних денег.
— Я оплачу. И если докажут, что ребенок твой, я выплачу тебе компенсацию всю, до единой копейки.
— В этом есть необходимость? — спросил Ван Чанчи, поворачивая голову к Чжан Чуньянь.
В свою очередь Чжан Чуньянь повернула голову к Линь Цзябаю:
— В этом есть необходимость?
Линь Цзябай, глядя в потолок, сказал:
— Разумеется. А вдруг он таким родился и теперь меня шантажирует? Сейчас все, кому не лень, пытаются получить компенсации, так что я должен себя защищать.
Ван Чанчи, оттолкнувшись руками, резко поднялся с места, собираясь накинуться на обидчика, но тут же вспомнил, что находится в суде и что такое поведение может ему только навредить. Хотя все, что сказал Линь Цзябай, было не более чем словесным поносом, которым он обрызгал Ван Чанчи, последнему в настоящий момент требовалось отнюдь не уважение, а компенсационная выплата, которая должна была оплатить роды Сяовэнь. Опыт подсказывал ему, что минутная бравада может испортить все дело. Кажется, кто-то когда-то говорил: «Если кто-то ударит тебя по правой щеке, подставь ему левую; если кто-то захочет взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду; если кто-то заставит тебя пройти милю, пройди с ним две…» Ван Чанчи, стиснув зубы, подавил свою ярость и сказал:
— Раз тебе так хочется потратить время на экспертизу, пожалуйста, но сколько веревочке не виться, а конец будет.
— Мне нужны доказательства, — ответил Линь Цзябай.
— А это разве не доказательство? Договорились, но расходы оплачиваешь ты.
— Окей, — согласился Линь Цзябай. — Как только суд выполнит экспертизу, я сразу оплачу тебе все издержки.
— К тому времени, я боюсь, ты снова испаришься.
— Попроси суд установить за мной надзор. Если я куда-то скроюсь, можете считать меня проигравшим.
Сказав это, Линь Цзябай передал Чжан Чуньянь номер своего телефона. Чжан Чуньянь на какое-то время оторопела, наконец она объявила перерыв. Казалось, в голове у нее воцарилась полная пустота.
Когда запустили судебную экспертизу, все участники процесса, как и на выборах, на вид выглядели невозмутимыми, но внутри каждого переполняло волнение. В тот день, когда Ван Чанчи и Хэ Сяовэнь отправились в больницу на тестирование, Чжан Чуньянь, судебный врач и Линь Цзябай не отходили от них ни на шаг. Даже когда у Сяовэнь брали околоплодные воды, дверь в кабинет оставили открытой, чтобы Линь Цзябай мог контролировать процесс. После взятия биологических образцов судебный врач в присутствии истца и ответчика их опечатал и для верности поставил судебную печать. Точно так же на выборах перед избирателями поднимают ящики для голосования, показывая, что они пусты. После этого, для пущей убедительности, на контейнер навесили дополнительный замок. Результат был вполне предсказуем, но таков был порядок.
Через десять дней Чжан Чуньянь вызвала Ван Чанчи в суд. Прежде чем войти внутрь, Ван Чанчи выждал две минуты, чтобы успокоить свою взбудораженную психику. Он так долго ждал этой минуты, фактически прошло десять дней, но ему казалось, что прошло десять лет. «Чем ближе к победе, тем хладнокровнее следует оставаться, — думал он. — Чем больше шансов за нее ухватиться, тем сдержаннее надо быть». Напустив на себя самый спокойный, отстраненный, равнодушный вид, он предстал перед Чжан Чуньянь. «Что вообще происходит?» — спросила Чжан Чуньянь, бросая на стол результаты тестирования. Ван Чанчи пробежался взглядом по заключению и тут же почувствовал, как кожа на его голове одеревенела, подобным онемением отозвалось и все его тело, Ван Чанчи словно парализовало. Тест на отцовство показал, что ребенок не его! Увидав такое заключение, спустя несколько секунд Ван Чанчи вдруг вспомнил, как в тот далекий вечер, когда они занимались с Хэ Сяовэнь любовью, он учуял, что от нее пахнет чьей-то спермой. А спустя еще несколько секунд Ван Чанчи вдруг опомнился и заподозрил во всем этом возможный заговор.
— Это ошибка, — сказал он. — Наверняка вы все это подстроили.
— Весь процесс проходил под моим личным контролем, какая тут может быть ошибка? — спросила Чжан Чуньянь.
— Если дело не в вас, значит, в лаборатории.
— Ань Япин пользуется большим авторитетом, ставя свою подпись, он несет юридическую ответственность.
