— Товарищ Чанчи.
Ван Чанчи вздрогнул и повернулся к Мэн Сюань. Он впервые услышал такое обращение к себе, это его весьма тронуло.
— Наше управление не такое всемогущее, единственное, что я могу сделать, так это составить компанию и подождать здесь еще какое-то время, — сказала Мэн Сюань.
— Неужели он не боится даже вас? — спросил Ван Чанчи.
— Если только он не объявится сам, у меня нет никаких способов воздействовать на него. Да и то, я могу лишь призвать его к справедливости, более сильных методов я применить не в праве. Полномочия нашего управления слишком ограничены, может, с этой проблемой помогут разобраться в суде?
Услышав эти слова, Ван Чанчи почувствовал, что потерял последнюю надежду. Внутри у него вдруг все закипело. Он сказал:
— Начальник Мэн Сюань, не тратьте свое время, воз вращайтесь к себе.
Но Мэн Сэань, посмотрев на часы, ответила:
— Надо подождать до конца рабочего дня. Я по-другому не могу.
Когда подошло время, Мэн Сюань наконец встала. Ван Чанчи не шелохнулся.
— Неужели ты не собираешься уходить? — спросила его Мэн Сюань.
— Я пущу здесь корни и буду ждать, пока Линь Цзябай сюда не придет.
— Это выйдет тебе боком.
— Я обещал Сяовэнь, что наш ребенок родится в роддоме, у меня уже не осталось времени тянуть с этим дальше.
— Ну, допустим, Линь Цзябай придет, и что ты будешь делать?
— Если он не выплатит компенсацию, я его удушу.
— Но это преступление! — Мэн Сюань снова уселась на диван, выказывая досаду.
— Почему ему можно нарушать закон, а мне — нет?
Мэн Сюань словно получила удар в грудь, она глубоко вздохнула, после чего сдержанно сказала:
— Ты можешь начать судебную тяжбу, но только ни в коем случае не прибегай к насилию.
— Вас это уже не касается, — ответил Ван Чанчи.
— Это я привела тебя сюда, так что если вы тут сцепитесь друг с другом, мне потом не отвертеться.
— Но я в безвыходном положении.
Ван Чанчи все видел исключительно в черном цвете. Мэн Сюань вытащила ручку и записную книжку. Она старательно вывела чье-то имя, адрес и телефон, после чего вырвала листок и передала ему в руки.
— Это Чжан Чуньянь из суда по гражданским делам, отдай свою жалобу прямо ей, она умная и хорошо разбирается в законах.
Ван Чанчи дрожащими руками взял листок. Не то чтобы Мэн Сюань как-то убедила Ван Чанчи, но луч надежды в отношении тяжбы у него появился. Спустя десять минут они вышли из офиса Линь Цзябая. Перед уходом Мэн Сюань закрыла дверь в его кабинет, еще и прижала посильнее, чтобы та не открылась. Они спустились по лестнице, прошли через двор и вышли за ворота. Вот-вот они должны были попрощаться друг с другом и, возможно, уже навсегда. Неожиданно Ван Чанчи вспомнил, что в его заплечной сумке лежит пакет с цзунцзы
[22], приготовленными лично Сяовэнь. Будучи уже на последних месяцах беременности, она сходила на рынок, где купила рис, мясо и каштаны, тщательно отобрав каждый продукт. Рис ей пришлось даже поменять, потому как ей показалось, что в нем много песка. Приступив к готовке, рис для каждого цзунцзы она аккуратно отмеряла стаканчиком, чтобы все они получились одинаковыми по размеру. Она не пожалела начинки из мяса и каштанов и как следует сдобрила ее приправами. Готовя цзунцы, она засекла время и, как только сработал таймер, тотчас выключила огонь, сделав это ни секундой раньше, ни секундой позже. В итоге весь процесс приготовления цзунцзы она превратила в высокотехнологичное мастерство. Такую старательность и щепетильность она проявляла в надежде, что Мэн Сюань все-таки поможет Ван Чанчи получить компенсацию. И Мэн Сюань сделала все, что могла. Ван Чанчи вытащил приготовленные для нее цзунцзы и передал ей. Широко улыбнувшись, та приняла гостинец, по обыкновению рассыпавшись в благодарностях.
Ван Чанчи пошел направо, Мэн Сюань — налево. Сделав несколько шагов, Ван Чанчи остановился, ему вдруг стало жаль расставаться. В конце концов эта женщина была первым порядочным человеком, который встретился ему в этом городе. Ему захотелось посмотреть на нее снова, поэтому он повернулся, чтобы проводить ее взглядом. Мэн Сюань, вся подтянутая, держа в руке портфель, шла, устремившись вперед, к ней очень подходило выражение «стройная и изящная». Ее добросердечие и красота наполняли ее силуэт чем-то настолько возвышенным, что он казался даже выше, чем фигура рикши из рассказа Лу Синя «Маленькое происшествие», и еще более трогательным, чем силуэт отца из одноименного эссе Чжу Цзыцина
[23]. Боясь быть обнаруженным, Ван Чанчи спрятался за дерево. Тут Мэн Сюань обернулась, убедилась, что Ван Чанчи уже ушел, вытащила из своего портфеля цзунцзы и выбросила их в ближайшую урну. Ван Чанчи словно всадили в грудь нож. Вылетев из-за дерева, он опрометью бросился к урне. Мэн Сюань обернулась на шум и обомлела. Ван Чанчи, держа пакетик с цзунцзы, смотрел на Мэн Сюань.
— Прости, мне вообще не стоило принимать твои гостинцы, но я боялась, что ты подумаешь, будто бы я отказываюсь тебе помогать.
Ван Чанчи, усмехнувшись про себя, освободил один из цзунцзы от листьев и отхватил от него большой кусок. Пережевывая его во рту, он вдруг почувствовал солоноватый привкус, продолжая жевать, он понял, что это были его слезы.
38
Чжан Чуньянь вызвала Линь Цзябая в суд через судебную повестку. Поскольку речь шла о небольшой сумме в пятьдесят тысяч юаней, Чжан Чуньянь решила вместо судебного слушания урегулировать вопрос с Линь Цзябаем путем обычных переговоров. Но Линь Цзябай заметил:
— Если сейчас без суда удовлетворить одного, то за ним образуется целая толпа. Если не ужесточить порядок компенсационных выплат, это скажется не только на работе предприятий, тогда и в судах начнется давка. Таких, как Ван Чанчи, не один и не два, этих мигрантов с оторванными пальцами, с переломами, с гастритами и астмой, с кашлем и с кровью в моче, с пятнами в легких и низким иммунитетом не сосчитать. И что, вы сможете каждого удовлетворить? Если мы хотим быстрого увеличения ВВП, то нам необходимы люди, которые будут приносить прибыль.
— Выбирая между камнем и яйцом, которое на него упадет, я останусь на стороне яйца, — ответила Чжан Чуньянь. — К тому же я приглашу СМИ. Если будет суд, ты точно проиграешь.
В ответ Линь Цзябай развел руки в приветственном жесте.
Поскольку адвоката Ван Чанчи нанять не мог, он явился один и занял место истца, держа в руках бумаги, подготовленные Лю Цзяньпином. В зале суда собрались журналисты, всех их пригласила Чжан Чуньянь. Она хотела предать это дело громкой огласке, чтобы припугнуть таких «недобросовестных заемщиков», как Линь Цзябай. На слушание также явились Сяовэнь, Лю Цзяньпин, подрядчик Ань, Жунжун и целая толпа рабочих. Большинство мигрантов заняли места в зале, однако были и те, кто явился сюда прямо со стройплощадки, а потому присесть они не решались. Они встали позади стульев в самом последнем ряду, стараясь не прижиматься к стенам. Поскольку их одежда местами была заляпана строительной грязью, они боялись что-нибудь испачкать. Судейская коллегия в полном составе заняла свои места, пустовала лишь скамья подсудимого. Ван Чанчи очень волновался, он решил, что Линь Цзябай снова не сдержит своего слова. Настенные часы издавали оглушительное «тик-так, тик-так»… До открытия заседания оставалась всего одна минута. Среди присутствующих пронесся неспокойный гомон, кто-то вертел головой, кто-то смотрел на часы, кто-то ерзал на месте, кто-то потирал уши, даже судейские не могли спокойно усидеть на месте. Наконец часы издали удар, возвещая о начале заседания. Ван Чанчи совсем упал духом. Вдруг у самого входа резко притормозила какая-то машина. Все головы в зале повернулись на шум. Дверь машины открылась, и из нее, в костюме с иголочки и кожаных ботинках, вышел Линь Цзябай. Он одернул костюм, расправил плечи и, словно в замедленной съемке, широким шагом проследовал в здание суда. Он все-таки пришел. На местах громко зашушукались и зашикали друг на друга.
