Кто-то пел про смуглого, стройного креольчика…
Где-то в задней комнате чокались фужерами…
Звякали так нежно, мягко колокольчики
В твоей красной комнатке с алыми портьерами…
Прилегла, усталая, в уголке диванчика,
В красном свете странная и такая близкая…
И, касаясь изредка тонкого стаканчика,
С детскою улыбкою пьешь Аи искристое.
И звенят насмешливо, тонко колокольчики:
«Уходи… Не сбудутся грезы фантастичные…»
И так жалко, жалко смуглого креольчика
И рояля звука жалко гармоничного.
Наталия Литвак
Кинопризнанье
Почему я безумно люблю,
Когда Вы у камина мечтаете?
Красоту проявляя свою,
Вы все сердце мое покоряете.
Жизнь за жизнь я отдать бы готов,
Когда вижу Вас лунной красавицей.
Песнь любви торжествует без слов,
И миражи мечтаньям представятся.
Пламя неба мне видится в Ваших очах.
Тень греха на душе просветляется.
А Тобою казненный, поверженный в прах,
Человек-зверь, как раб, укрощается.
Сердце ранят мне грусти мечи,
Но воскреснет Ваш образ пред мной,
И шепчу я: «молчи, грусть, молчи» —
Это сказка любви дорогой.
И средь шумного бала, под музыки звон,
Мнится, дремлют плакучие ивы…
Рад я пытке молчанья, я ей упоен,
Даже ядом столичным счастливый.
Пусть живой труп стоит предо мной —
В нем я те же увижу созданья,
Что чаруют своей красотой,
Неизбывной улыбкой молчанья.
Жадно образы Ваши ловлю
И в молчаньи от счастья немею…
Почему так безумно люблю,
Я, конечно, сказать не сумею.
«Он»
На Ваших бледных, прозрачных ручках
Блестят сапфиры и бриллианты…
В столовой долго и однозвучно
Десять ударов били куранты…
Вы так устали, моя маркиза!
Глаза закрыли, и на диване
С улыбкой легкого полукаприза
Вы задремали в ночном тумане…
Прощай, маркиза!.. Сейчас вернется
Маркиз твой старый, сухой и скучный…
Маркиза встанет и засмеется,
Но как-то странно и однозвучно…
Вы не забудьте, что там, в столовой…
Пока прощайте!.. Ах, да… Вы спите…
Но ровно в полночь авто готовый…
«Ах, я все слышу… Сегодня… Ждите…»
Наталия Литвак
Позабудьте свои печали,
Прочь откиньте забот обузы —
В этом маленьком душном зале
Правит праздник Десятая Муза.
Вы, уставшие в грохоте фабрик
От работы и слов, и строчек,
Посмотрите: ведь каждый кадрик —
Это светлой мечты кусочек.
В этой пляске пойманных мигов
Человеческий разум, как витязь…
Перед вами Молчанья книга,
Растворитесь в ней и учитесь!
Вас. Лебедев
«Вера Холодная» (напечатано в «Киногазете» № 13, июль 1916 года, под рубрикой «Наши артисты»):
Хоть повези в Америку,
Понравится и там.
Так «делает истерику» —
Не верится глазам.
Глаза такие жгучие,
Что мы б спросить могли:
«Уж не было ли случая,
Чтоб фильм они прожгли?»
Артистка превосходная —
Вот мненье москвича.
Фамилия «Холодная»,
Игра же – горяча!
Она была королевой. Ей посвящали стихи. Но почему – она? Почему именно ей – такая слава? Почему эта скромница, дочь учителя, жена юриста, мать двух дочерей, имеет такой успех у публики?
Почему именно она?!
Она хорошая актриса…
Да полноте! Она непрофессиональна, у нее нет школы, в России много замечательных, талантливых, а главное, настоящих актрис!
Она очень красива…
Но разве нет в России других красивых женщин?
Есть такие, которые и красивы, и талантливы, и обучены как следует!
Ольга Гзовская с ее скульптурным телосложением и профилем античной камеи.
Вера Коралли, яркая, легкая и грациозная, как бабочка, по словам Перестиани, «принесшая в кино отголоски своих балетных успехов».
Наталья Лисенко с ее тонким, интеллигентным лицом, с ее гордой осанкой и ясным взглядом золотисто-карих глаз.
Анастасия Вяльцева, романтическая и изящная, словно сошедшая с миниатюры середины прошлого столетья.
Темная, пылкая, белозубая Пола Негри с ее точеными плечами и хищным огнем в глазах.
И, наконец, Зоя Баранцевич. «Типичнейшая “божья коровка” с внешностью наивной институтки» – как охарактеризовал ее Перестиани. Такая же ангелоподобная, нежная, большеглазая, печальная, кажущаяся по-детски наивной и беззащитной – в сущности, тот же типаж, что и Вера Холодная!
Но как бы профессионально, с какой бы самоотдачей они ни играли, они все равно не получают и десятой доли того успеха, того восторга, какой вызывает у публики один лишь взгляд Веры Холодной – печальный, сумрачный взгляд из-под полуопущенных мохнатых ресниц, из-под упавших на лоб темных кудрей…
В чем заключается тайна успеха Веры Холодной?
Почему признанные театральные актеры, начиная сниматься в кино, не имели и крупицы того успеха, который сопровождал весь краткий творческий путь «красивой натурщицы»?
Только ли потому, что на экране они были лишены такого важного выразительного средства, как голос, а киноактриса Вера Холодная изначально готовила себя к безмолвию?
III
Когда ее попросили сказать что-нибудь для вступления к посвященной ей «Киногазете» № 22 – что-нибудь, что можно будет поместить как эпиграф к последующим текстам, возле самой большой ее фотографии, она сказала:
«Слова – это дивно звучащие струны человеческой души, говор цепи чувств, переживаний… Слова – это высшее, что даровано человеку. Но есть в жизни НЕЧТО, где слово бессильно, бывают моменты в жизни человека, не передаваемые словами, там молчание красноречивее слов. Немые страдания глубже, тягостнее… Молчаливая радость бурливее, порывнее… Чувствовать и не говорить… Страдать без слов, когда сердце рвется… Трепетать, охваченной порывом счастья… И не высказать это словами, криком, этот язык молчания, язык чувств самой души – как он велик, необъятен!
