– Скажите, когда ваша жена уехала за границу?
Виктор ответил.
– Сколько раз вы навещали дочь, проживающую временно в доме Вороновых?
– Протестую! – взорвался Николай Анатольевич. – Все эти обстоятельства уже выяснены.
– То есть вы хотите сказать, что свидетельства гражданки Вороновой сомнению больше не подлежат? – ехидно осведомился старик.
Судья призвала к порядку:
– Представитель ответчика, прошу коротко и по делу.
– Простите, – старик удовлетворенно улыбнулся, – так зачем вы навестили дочь?
– Отвести к детскому психоневрологу.
– С целью?
– Ну, перед судом. Узнать, не причинил ли отъезд матери стресс ребенку.
– Если вы так волновались, то почему не попросили Вороновых отдать ребенка? Почему не согласились присмотреть за ней за время отсутствия жены?
– Я не мог. Работа.
– Вы почти не работали в это время. Фирма, в которой вы оформлены, прекратила деятельность. Вот справка.
Семен Семенович, словно фокусник, вытащил на свет очередную бумажку и попросил приобщить ее к делу.
– У вас все? – нетерпеливо спросила судья.
– Нет, но я обещаю придерживаться сути, – горячо заверил Семен Семенович. – Можно ли узнать, какова была заработная плата истца на предыдущем месте работы?
Кира перевела взгляд на мужа. Тот растерянно посмотрел на судью. Та сделала вид, что листает какие-то бумаги. «Сейчас она прервет заседание», – подумала Кира. Но ничего такого не случилось. Старичок, не дождавшись ответа Виктора, достал стопочку бумаг и объявил:
– Среднемесячный заработок истца составлял чуть меньше пяти тысяч в месяц. В то время как заработок матери составлял более двадцати пяти тысяч рублей. За вычетом всех налогов, разумеется. Вот документальное подтверждение. – Семен Семенович опять достал стопочку бумаг и потряс ею в воздухе. – Прошу приобщить к делу.
– Но я иногда получал больше… – Виктор запнулся.
– Вы хотите сказать, что получали деньги и не платили налоги? – вдруг оскалился старичок. Но это было мгновение. Его лицо тут же приобрело добродушное выражение.
– Протестую! К делу не относится! При чем тут налоги?! – по-настоящему взорвался Николай Анатольевич. Он чувствовал себя обманутым. Во-первых, ему обещали, что судья будет лояльна. А тут, словно по волшебству, выходит, что этот старый пень рулит на заседании. Во-вторых, он, по наущению Зениной, приготовил разные хитрые ходы, а тут старикашка каким-то безыскусными, банальными вопросами выруливает прямо к финишу.
– Налоги должен платить каждый гражданин, – с постной физиономией изрек Семен Семенович.
Судья очередной раз призвала к порядку.
– По существу, – устало сказала она.
– Конечно, – согласился старик.
– Да ничего я не хочу сказать… При чем тут моя зарплата и налоги! – возмутился Виктор. Он чувствовал западню.
– Должен отметить, что ответчик – исправный и ответственный налогоплательщик. Это важный факт, если мы говорим о воспитании подрастающего ребенка, – почти прошамкал старичок и сел на место. Но тут же вскочил с места.
– Разрешите еще один вопрос к истцу?
– Только коротко, – сквозь зубы разрешила судья. Она хотела объявить перерыв или даже перенести заседание. Нужно было позвонить Зениной и рассказать о происшедшем.
Тем временем Семен Семенович копался в бумажках. Вскоре он поднял глаза на истца:
– Вы находитесь в разводе с гражданкой Стрельцовой?
– Нет, – пожал плечами Виктор.
– Вы муж и жена? – ласково улыбнулся старик.
– Да.
– Но почему вы проживаете в доме гражданки Зениной?
– Это к делу не относится, – тут уже подала голос судья. Она так растерялась, услышав это, что даже не поинтересовалась, на каком основании задается этот вопрос и вообще откуда такая информация.
– А как же? – искренне изумился Семен Семенович. – Моральный облик отца, имеющего на руках малолетнего ребенка, имеет огромное значение!
– Объявляю пятнадцатиминутный перерыв, – проговорила судья. Дело принимало неожиданный необычный поворот. Простой, не лукавый подход Семена Семеновича и такая формальная, но совершенно справедливая постановка вопроса заставили судью напрячься. Кто мог ожидать, что вслух озвучат то, что все знали? То, к чему относились как к житейскому делу: муж ушел от жены и живет у любовницы. Против наивности и простодушия, с которыми Семен Семенович заострил внимание на поведении истца, выставить было нечего. И отдавать ребенка в такой ситуации отцу было немыслимо. Судья, обещавшая поддержку Зениной, рассчитывала, что сама Кира, то есть мать, никогда не озвучит этот факт в силу стыда и боязни пересудов.
После перерыва заседание открылось, чтобы закрыться и продолжиться через два дня.
– Всего хорошего, увидимся на следующем заседании… А сейчас, простите, мне надо идти. – Семен Семенович оглянулся по сторонам, и Кира смущенно попрощалась с ним. «Подожду его у входа, чтобы все разузнать и поблагодарить», – подумала Кира. Но старик исчез, словно Хоттабыч.
Впервые за долгое время вечер не был таким тревожным. Во всяком случае, пока они ужинали, смотрели мультики, пока Кира укладывала дочь, настроение у нее было прекрасным. Она шутила с дочерью, а в голове крутились эпизоды заседания, простые, но ловкие вопросы старика, легкая паника в стане врага и растерянность судьи. «Есть надежда. Все не так плохо, осталось понять, откуда взялся этот дедуля. И куда он делся?» – думала она, уложив дочку и наводя порядок в доме. От этой истории с появлением Семена Семеновича веяло загадкой, а Кира, человек практичный, чудес и необъяснимых вещей не любила. Кира закончила дела и облегченно вздохнула. Дом был ее родным местом, это были ее истоки, корни. Этот дуб она помнила с малолетства. Он придает ей сил. Кира выглянула в окно. Там осенний ветер шумел и гнал листья, с реки доносился плеск, где-то вдалеке прошел поезд. Кира поежилась: осенний вечер был тревожным, она уже приготовилась задернуть занавески, как ей показалось, что во дворе промелькнула тень. Кира всмотрелась в темноту, а потом сообразила, что она хорошо видна на фоне освещенного окна. Кира кинулась к выключателю, и комната погрузилась во тьму. Теперь хорошо была видна улица. Кира бесшумно подкралась к окну и внимательно осмотрела двор. Ей стало страшно – они были вдвоем с Леной и никого больше. «Я дверь закрыла?» – в панике подумала она и отругала себя за деревенскую привычку держать распахнутыми двери, ворота, калитку. «Мне показалось! Померещилось! Я просто переволновалась. А тень – это ветки, луна», – уговаривала она себя, но родной дом вдруг перестал быть крепостью. Он стал уязвим, стали уязвимы они с Леной. Не было защитника, сильного человека рядом. «Заведу собаку», – решила она. Кира в темноте пробралась в комнату Лены и теперь, прислушиваясь к ее сонному дыханию, охраняла ее покой. Чувствуя, как усталость смешивается со страхом, Кира, подогнув ноги, легла рядом с дочкой и прикрыла глаза. Вдруг послышался стук. «Показалось», – подумала Кира, но стук повторился.
