– Что это такое?
– Это что-то вроде субботника.
– Понятно, – кивнул Семен Семенович, – вот в этих субботниках кто принимал участие из семьи Стрельцовых?
– Ну я же сказала, – удивилась воспитательница, – мать, Кира Стрельцова, принимала участие в «родительских днях» – она сшила нам новые занавески в игровую комнату.
– А что вы можете сказать об отце?
– Ничего особенного. Я редко его видела.
– Он редко бывал в детском саду?
– Да. Почти не бывал.
– У меня вопросов нет, спасибо.
– У меня вопрос к свидетелю, разрешите? – взял слово Николай Анатольевич.
– Задавайте, – с облегчением сказала судья.
– В вашем детском учреждении есть пятидневка?
– Да, конечно.
– Следовательно, гражданка Стрельцова могла оставить дочь на время своего отсутствия в детском саду?
– Ну, могла, – неуверенно согласилась воспитательница.
– То есть ребенок мог быть в привычной ему среде пять дней в неделю, а на выходные его могли забрать. Бабушка. Или отец, который всю неделю работает.
– Могла.
– Но она предпочла отдать ребенка в чужой дом, – с удовлетворением констатировал Николай Анатольевич.
– Ваша честь, вы позволите? – поднял руку Семен Семенович.
Судья кивнула. Отделаться от этого старика-адвоката с внушительной орденской планкой на груди не представлялось возможным. «Ему лет сто, не меньше! Не дай бог, что случится тут!» – думала судья, удивляясь дряхлости плоти, но ясности ума и явной хватке.
– Скажите, пожалуйста, – обратился старик к воспитательнице, – как часто в обычной жизни Лена Стрельцова оставалась на пятидневку?
– Почти никогда. Я бы сказала – никогда. Она могла остаться на одну ночь. Такое было один или два раза. Тогда у Стрельцовых ремонт, по-моему, был.
– То есть, вы хотите сказать, что пятидневка была бы для ребенка ситуацией необычной, способной вызвать стресс?
– Пожалуй, да.
– Ваша честь, это допущение. Эти выводы основаны на догадках, – подал голос Николай Анатольевич.
– Возражаю, ваша честь, – подал голос старик. – Сотрудник детского учреждения общается с ребенком давно и часто. Сотрудник обладает специальными знаниями в области детской психологии, о чем свидетельствует диплом об образовании, в котором написано, что им пройден соответствующий курс. Кстати, у нашей стороны имеется заверенная копия диплома свидетеля. К тому же свидетель имеет изрядный опыт. Он заявляет об опасности стресса с полной ответственностью.
– Принимается, – нехотя согласилась судья, – есть ли еще вопросы к свидетелю? Если нет, прошу свидетеля занять свое место, но зал заседания не покидать.
– Ваша честь, можно ли пригласить еще одного свидетеля? – улыбнулся Семен Семенович.
– Свидетель имеет отношение к делу?
– Конечно, это Воронова Людмила.
– Этот свидетель уже выступал.
– Позвольте задать ей еще несколько вопросов.
– Пригласите.
Кира с удивлением смотрела на Люду. Только вчера они разговаривали по телефону, но Воронова ничего не сказала, что ее приглашают на заседание.
– Добрый день. – Люда держалась уверенно и спокойно.
– Протестую, ничего нового данный свидетель не может сообщить. Сторона ответчика умышленно затягивает рассмотрение вопроса.
– Протест отклоняется, – ответила судья.
Опять со стороны истца послышался ропот. Судья призвала к порядку.
– Гражданка Воронова, – обратился Семен Семенович, – как давно вы знаете гражданку Стрельцову?
– Несколько лет. Точнее, три года.
– Каким образом вы познакомились?
– Я пригласила ее на работу в качестве помощницы по хозяйству.
– Но она уже работала в поликлинике?
– Да, но, как она сама объяснила, в доме было неважно с деньгами. И она вынуждена была подрабатывать.
– Вы оформляли с ней трудовой договор?
– Да, она настояла на этом.
– Зачем?
– Она говорила, что так спокойнее. Нас тоже договор устраивал – там были прописаны обязанности.
– Вы довольны ее работой?
– Да, только она не могла приезжать вечером. Дочь из сада забирала и очень волновалась, если приходилось задерживаться.
– Таким образом, гражданка Стрельцова показалась вам человеком ответственным.
– Да.
– Протестую, сторона ответчика оказывает давление на свидетеля.
– Каким образом? – удивился Семен Семенович. Его очки сползли на кончик его носа.
– Прошу соблюдать порядок! – спохватилась судья. – Последний вопрос по существу. Представитель истца, у вас есть вопросы к свидетелю?
– У меня нет, – гордо сказал Николай Анатольевич.
– У меня есть, – тихо молвил старик.
– Задавайте.
– Скажите, вы помните тот день, когда к вам в дом приехал ответчик, чтобы отвезти дочь к психоневрологу?
– Конечно, помню, – ответила Люда и назвала точную дату.
– Почему вы помните дату?
– Я волновалась за девочку. Отец за все время ни разу не навестил ее. А тут приехал, да еще и не один. Я не знала, что и думать. Я потом звонила в поликлинику и проверяла, была ли Лена на приеме. Мне сказали, что была. Это у них отражено в компьютере. С точной датой и даже временем.
– Понятно. Отец привез ребенка сразу же?
– Да, сразу же после приема у психоневролога. Повторяю, я волновалась, звонила в поликлинику и узнала все до минуты.
– Правильно я понимаю, что отец не пробыл с дочерью ни одной лишней минуты?
– Судя по всему, да.
– Вас это не удивило?
– Удивило. Все-таки отец, который скучает и заботится, мог бы хотя бы погулять с ней. Но, с другой стороны, он же не приезжал к ней, пока она у нас была.
– То есть он приехал, только чтобы отвезти девочку к психоневрологу. С ним был юрист. За все время пребывания он не звонил вам, не узнавал, как дочь? И не навещал ее ни разу?
– Да, все верно, – подтвердила Люда Воронова.
– Спасибо. У меня нет больше вопросов.
Судья отпустила Люду. И в это время Семен Семенович тут же поднял руку.
– Можно задать вопрос истцу?
Судья посмотрела на часы. Потом в бумаги, лежащие на столе, еще немного потянула время, а потом ответила:
– Только по существу дела.
