Майя вскочила на крыльцо и кинулась в дом.
– Лена! Будь здесь! – приказала Кира.
– Хорошо, мамочка, – испуганно пролепетал ребенок, а Кира последовала за Майей.
То, что потом происходило, Кира обычно называла емким словом «катаклизм». Да, это был полный катаклизм, разрушающий все вокруг. Майя кричала, рыдала, требовала ответа. Кира, пытаясь сохранять спокойствие, что-то объясняла, но все же не признавалась, что Крылов сам вышел на нее. Почему она так поступала? Наверное, не хотела разрушать отношения отца и дочери. В конце концов, ничего не произойдет, если она и Майя рассорятся навсегда, но нельзя было допустить, чтобы ссора произошла между отцом и дочерью.
– Ты должна мне все объяснить! – причитала Майя, и в ее голосе все больше и больше слышалась истерика.
– Если ты перестанешь кричать, рыдать и заламывать руки! – вдруг громко, но спокойно произнесла Кира. Она оставила свой убаюкивающий, уговаривающий тон.
От неожиданности Майя замолчала, только шмыгала носом.
– Я тебе объясню, что рядом с тобой люди, которых ты напугала своим поступком. Которые любят тебя. И по-своему стараются обезопасить, поддержать, помочь выбраться их этой ситуации. Но ты не желаешь слышать этих людей. Ты вся в своих проблемах. А родные люди ждут, волнуются, переживают. Ты даже поговорить с ними не соизволила!
– Я еще и виновата, по-твоему?
– Ты виновата в своем теперешнем поведении. Ты уже взрослая, а ведешь себя хуже Лены. Прекрати истерить!
– Почему ты так со мной разговариваешь?
– Потому что заслужила. На пустом месте устроила скандал.
Кира все это говорила и про себя вспоминала Инессу Владимировну. «Да она просто стерва! – решила про себя Кира. – Ляпнуть, не подумав о последствиях».
– Майя, мне очень жаль, что сегодня все так обернулось, у меня были совсем другие планы. Завтра мы с Леной улетаем, надеюсь, ты найдешь в себе силы справиться с обстоятельствами. Скажу больше, я не вижу причин, по которым ты не справилась бы с ними и не начала новую жизнь. Вокруг тебя любящие люди. Здоровье восстановится, главное – слушай врачей, и все будет хорошо. Я люблю тебя и ценю нашу дружбу, но сейчас я прощаюсь, нам с Леной надо уходить.
Кира развернулась, вышла на улицу и, подхватив на руки Лену, пошла по направлению к зеленой калитке. Она не хотела сейчас разговоров с Майей. Признаваться, что знакома с Крыловым, она не хотела, и врать было невмоготу.
– Даже не знаю, что сказать! Чувствую свою вину – я вас надоумила все сделать тайно. И вот теперь такой скандал. Мать Майи тоже хороша! Неужели не могла промолчать?!
Они стояли у входа в терминал – через час Кира с Леной улетали в Москву. Крылов выглядел подавленным – его очень расстроила выходка и истерика Майи. Ему было неудобно перед Кирой, и он совершенно не видел ее вины в случившемся.
– Может, останетесь еще на пару дней? – вдруг спросил он Киру.
Кира с негодованием посмотрела на него:
– Андрей Александрович, у меня суд! У меня куча своих проблем! Я устала от всего этого! Я рада была вам помочь, но теперь нам нужно ехать!
– Ну что ж… Я понимаю, спасибо еще раз. Вы телефоны мои знаете, мало ли что… Вы звоните.
– Вы тоже. Майе работу бы найти… Работа иногда полезней любых лекарств… Хотя я не могу сказать, что ее ситуация легкая.
– Я завтра поеду к ней и все расскажу – как нашел вас, как уговорил… Она поймет.
Кира смущенно промолчала, потом улыбнулась:
– Все, нам пора. Спасибо за все! Жизнь на лодке, наверное, классная штука, но будем возвращаться в свою деревню…
– До встречи, – с надеждой вздохнул Крылов.
В Вяземке Киру ждали новости. Антонина Васильевна, осознав происходящее, проплакав несколько ночей напролет, принялась искать правду. Сначала она попыталась поговорить с Виктором:
– Ты что затеял?
– А где вы раньше были? – справедливо удивился Виктор.
Антонина Васильевна махнула на него рукой:
– Я думала, ты не всерьез, а оно вот до чего дошло!
– Это же суд! Как это не всерьез?! – Зять с удивлением смотрел на тещу. Вроде умная женщина, образованная, понимающая. Дочь в строгости держала. И вообще Виктор всегда считал Антонину Васильевну более практичной, хваткой и дельной, чем Кира.
– Ты давай забирай свое заявление! – сурово сказала теща.
– Не заберу! – вдруг набычился Виктор.
Он вдруг понял, что так раздражало и злило его все это время. Его раздражала нелюбовь. И про эту нелюбовь знали все. В том числе и Антонина Васильевна. Кира не любила его. Никогда. А вот Зенина сейчас сама расчищает дорогу для их совместного счастья и благополучия.
– Ты не глупи, не позорься. Хватит.
– Вы же сами соглашались со мной.
– Соглашалась. Но то было, когда ты с семьей жил. Это было наше дело, семейное. А тут – на весь мир. Да еще своей дочери жизнь испортить хочешь. Ты думаешь, она с этой мачехой жить будет?
– А что? Чем плохо, все есть…
– Это у нее все есть. А у тебя нет ничего. Даже работу она тебе нашла. Не хочешь большого срама – забери заявление.
– Не заберу! Дочь моя, не позволю шляться с ней где ни попадя. Вот куда они уехали? С кем уехали? Да вся Вяземка знает. С каким-то мужиком.
– А тебе-то что? – вдруг рассмеялась Антонина Васильевна. – Кто бы говорил?! Знаешь, я молчала, потому что вас, мужиков, не переделать… Но сейчас я буду против тебя.
– Да пожалуйста! – уверенно произнес Виктор. – Считайте, что вы проиграли суд.
Антонина Васильевна как раз писала письмо «в инстанции», когда к ней пришла Кира.
– Вернулась? Как там дела? – спросила мать. Она кое-что знала о цели поездки.
– Не знаю. Я старалась помочь, – пожала плечами Кира, – но сейчас о себе надо подумать.
– Вот, письмо пишу.
– Куда?!
– У меня тоже есть связи. Я многих детей учила. И некоторые далеко пошли. Они выросли, знаешь ли… Да и родители ко мне прекрасно относились всегда!
– Мам, я прошу, не пиши никуда и никому. Давай дождемся заседания. Я буду подавать апелляцию, если что…
– Если что? – Антонина повернулась к дочери, подняла очки на лоб и произнесла своим привычным менторским тоном: – Ты проиграешь. Это же очевидно. Виктора ты обозлила….
– Мама, что значит – обозлила?! Ты вообще что говоришь?! Ребенок – это не игрушка. Мало ли какие отношения у родителей!
– Не кричи. Ты проиграла. Это очевидно, – повторила Антонина Васильевна, она покраснела: – У него связи через эту Зенину, господи, какой позор!
– Мама, прекрати. Ты всегда поддерживала Виктора, а сейчас я прошу тебя не вмешиваться!
