– Здорово, что мы сюда приехали, – сказала она, принимая бокал от Крылова. – Такое чудесное завершение дня. Вы тут всегда останавливаетесь?
– Ну, как… да… – смутился Крылов, – как правило. Хотя, как я уже сказал, в Берлине редко.
– Здесь здорово, – кивнула Кира, – только очень непривычно. Я никогда такого не видела даже в кино.
– О, этот образ жизни очень развит здесь. Да и в других местах. Так получилось, что моим друзьям этот дом в тягость. Когда-то они купили его – он стоил очень дешево. Отремонтировали и жили здесь. Но потом бизнес пошел в гору, купили хорошую квартиру в центре, дом и речку забыли.
– Это хорошие знакомые или друзья? – спросила Кира, улыбаясь.
– Почему вы спрашиваете?
– Интересно, с кем вы дружите?
Крылов задумался.
– Я бы вас в друзья взял, – совершенно серьезно сказал он.
– Бросьте. Вы меня не знаете. Я девочка, выросшая в деревне. У меня полно комплексов. Отсюда моя вредность, неразговорчивость, нерешительность. Со мной тяжело.
– А с друзьями должно быть легко? – усмехнулся Крылов.
– Хотя бы комфортно.
– Это вы о приятелях-знакомых рассуждаете. А друзья могут быть с любым характером. Главное в них – вера.
– Вера?
– Да. Умение не задавать вопросы, а сначала бросаться на помощь. Вообще люди дружат по-разному. Но если нет веры друг в друга, настоящей дружбы не будет.
– Наверное, вы правы. У меня есть одна настоящая подруга. Это Люда Воронова. Она ни одного вопроса не задает. Просто приходит на помощь.
– Вот. И вы из этой же породы. В вас есть ген дружбы. Не смейтесь. Неумение, боязнь слепо верить близкому человеку – это не недостаток. Это что-то врожденное.
– Мне приятно это слышать, – улыбнулась Кира, – меня так давно не хвалили. Меня все больше ругали, или поучали, или наставляли.
Молодое вино ударило ей в голову. Но она не опьянела, а сняла с себя душевные оковы и приобрела способность пожаловаться, то есть показаться слабой, не совсем удачливой, несчастливой в жизненных мелочах.
– Что вы говорите?! – поднял бровь Крылов и подсунул ей под руку откуда-то взявшуюся коробку с шоколадными конфетами. Кира приняла, положила на колени и с удовольствием отправила в рот одну из них.
– Да, меня все учили, все ругали. Мама в том числе. – Кира принялась есть конфеты и рассказывать все, что происходило между ней и матерью, о своем замужестве и разногласиях с мужем.
– Он никогда не уберет за собой тарелку со стола! – с возмущением воскликнула Кира в вечерний воздух.
– Тише, соседи спать легли. Смотрите, погас свет в каютах.
– Нам же надо ехать! Вызывайте такси! – переполошилась Кира.
– Такси на расстоянии одного телефонного звонка, – успокоил ее Крылов. – Неужели будем будить Лену?
– Да, может, не стоит, – пожала плечами Кира, – и если честно, я ужасно устала и не хочу никуда тащиться. А что, если я лягу спать вместе с Леной в вашей гостиной…
– Кают-компании, – поправил Крылов.
– Душ, полотенце, шампунь?
– Обижаете! Даже зубная щетка. Новая, в упаковке. Здесь все есть. Может, чаю? Горячего?
– Да, можно, – согласилась Кира, потому что у нее начинала побаливать голова. Ночная прохлада прогнала легкий хмель, теперь хотелось только горячего чая и мягкой подушки под щекой. – Я вам столько наговорила! Даже стыдно.
– Глупости!
– Кому интересны чужие семейные проблемы?
– Всем. Потому что они есть у всех. А сравнить всегда любопытно.
– Да, верно… Давайте отменим чай, иначе я засну прямо здесь.
– Как скажете, – рассмеялся Крылов, – я вам помогу спуститься вниз.
– Давайте, – улыбнулась Кира. Она царственно подала руку Крылову. Он глазом не моргнул, принял ее должным образом, но сказал:
– Мы на узкой лестнице не поместимся. Давайте я первым спущусь и подам вам руку.
В кают-компании на широком диване мирно спала Лена. Крылов принес чистое белье, и пока Лена держала на руках дочь, он быстро застелил диван.
– У вас ловко получается. Вы, должно быть, работали нянечкой, кастеляншей или помощником по хозяйству, – зачем-то ехидно заметила Кира.
– Увы, у меня нет таких профессиональных навыков. Но я так часто перестилал постель дочери, что выучил эти движения наизусть.
– Простите, не хотела вас обидеть.
– Бог с вами, я на такие вещи не обижаюсь. Кладите Лену к стене. Все необходимое в ванной. Дверь – здесь. Если хотите закрыться, повернете ручку вверх. Спокойной ночи.
– Спасибо, я, кажется, уже сплю.
Кира наспех приняла душ в крохотной ванной, обернулась полотенцем и улеглась. Она ощущала легкое покачивание – ночной ветер будоражил воду. Кира какое-то время рассматривала блики на стеклах иллюминатора, а потом сон закрыл ее глаза.
Первой проснулась Лена. Кира слышала сквозь сон, как дочь обошла всю кают-компанию, потрогала предметы, посидела на всех креслах, потом опять забралась на диван, устроилась поближе к матери и опять заснула. Кира подумала, что надо бы встать, умыть дочь, покормить ее завтраком и срочно уехать к себе. Встреча с Майей волновала Киру. Развод родителей, привязанность к отцу, расставание с ним, переезд в чужую страну, попытка стать своей в чужой среде, среди чужих людей, сложные отношения с матерью и несчастливая любовь, крушение надежд, потеря ребенка – этого было очень много. Кира понимала, что на Земле можно найти сотни еще более несчастных людей, но от этого положение Майи совершенно не менялось. То, что говорил вечером Крылов про желание любого человека знать, насколько другому хуже, – было лишь отчасти верно. Это было что-то вроде временного обезболивания. Действовало оно недолго. Собственные горести оказывались сильнее. Кира сейчас понимала, что предстоит многое сказать. «Но у меня нет на это времени, мы уезжаем. Надо так с ней поговорить, чтобы она запомнила этот разговор!» – думала Кира. С улицы уже слышались голоса, шум машин, мимо проходили моторные лодки, и качка становилась сильней. Утро было в самом разгаре, когда Кира наконец встала.
– Мама, я сама косу заплела, – похвасталась Лена.
– Молодец, – похвалила ее Кира, глянув на невообразимый беспорядок на ее голове, – только сначала в душ, потом я тебе еще раз косички сделаю.
– А на лодке можно жить? Здорово ведь! На нашей реке можно такую сделать?! – Лена все еще находилась под впечатлением.
– Можно, только у нас есть свой дом. Ты еще не соскучилась?
– Соскучилась, но и здесь хорошо.
Кира рассмеялась – так забавно было наблюдать за дочерью, попавшей в совершенно другую среду.
Когда Кира одела дочку, в дверь постучали.
