Кира вспомнила, как, наблюдая за Майей и Вадимом в Италии, сразу усомнилась в Вадиме. Она, как человек посторонний, была зоркой и увидела эту отдаленность Вадима, ощутила это его позволение себя любить.
– Пока я носилась по Европе, ругалась с матерью, училась шить сумки, он встречался с ней. И между ними очень хорошие отношения. Совсем не деловые и не дружеские.
– Почему ты так уверена?
– Я следила за ними. Вернее, за ним. Залезла в телефон, подслушала разговор. А потом она прилетала сюда. Он вроде бы встречался со мной. Но на самом деле у нас был всего один ужин. И он умчался по делам. А с ним в отеле жила она.
– Майя, – Кира вздохнула, – ты же такая молодая! Еще столько в твоей жизни будет…
– Не будет… Понимаешь, я ведь беременна была. Но ребенка оставить нельзя было. Таблеток страшных наглоталась. Врачи ничего не сказали родителям. Я же не подросток.
– Погоди, я задам неделикатный вопрос. Ты выпила таблетки, зная, что ты уже в положении?
– Врачам я сказал, что не знала. Что у меня проблемы с циклом, что чувствовала себя нормально… Но если говорить правду, то я догадывалась. Можно сказать – знала. Да, срок был очень маленький. Но я уже чувствовала себя плохо. Теперь у меня нет ни ребенка, ни Вадима.
– Погоди…
– И детей теперь у меня, скорее всего, уже не будет.
– Ты уверена?
– Да, врачи так сказали.
– Майя…
– Молчи, Кира, молчи! Я поэтому ничего никому не рассказывала. Не выношу, когда жалеют или читают нотации. Мать уже приходила с выволочкой. Сказала, что я думаю только о себе, что не думаю, сколько страданий я ей причинила своим поступком. Как ты думаешь, можно ли с ней чем-то поделиться?
– Иногда такая резкая или даже грубая реакция – признак сильного волнения, беспокойства. Пойми, не все умеют быть ласковыми. Поэтому не обижайся на маму. А… отец? С ним же у тебя хорошие отношения.
– Я не могу ему это рассказать. И неловко. И мне его жаль. Он любит меня, наверняка хотел бы внуков. Понимаешь, он один. У него никого нет… Мне кажется, что он любил маму и любил наш дом.
– Он работает? – Кира воспользовалась моментом и попыталась отвлечь Майю. Ей хотелось, но она не смела себе в этом признаться, побольше узнать о Крылове. Все поведение этого человека вызывало симпатию и интерес.
– Работает. Только я не знаю, чем они там занимаются. Мама знает об этом не больше моего. Но она язвит по этому поводу. Говорит, что теперь ясно, кто из них двоих был деловым человеком.
– Ну, тут она может не сомневаться, судя по тому, что ты рассказала. Но, – тут Кира улыбнулась, – не каждому быть предпринимателем. Можно иногда просто работать, зарабатывать небольшие деньги и жить полноценной жизнью. Кстати, вот ты знаешь, я же не оставила идею создать ателье сумок. Это сейчас, пока суд, пока вся эта нервотрепка, я не могу об этом думать. Но… вдруг у меня не получится? Вдруг я не способна быть предпринимателем?
– Не говори ерунду, – отмахнулась Майя, – ты вон бросила все, поехала учиться…
– Ох, учиться, шить одну сумочку в полгода – это не вести дела. Понимаешь, нужно уметь стратегически мыслить, нужно хорошо просчитывать, необходимо изучать рынок.
– Последнему можно научиться.
– Согласна. Но вот делать правильные выводы и уметь предчувствовать – это дается свыше.
– Кира, у тебя все получится, ты – целеустремленная. Не то что я. Мне и учиться не хотелось, и работать. Я все думала, что выйду замуж, рожу детей, буду их воспитывать… – Голос Майи опять задрожал.
– Не стоит сейчас плакать. Время пройдет, и оно же подскажет тебе какие-то решения. – Кира улыбнулась.
Она сознательно все подводила к шутке, понимая, что ужас содеянного и случившегося может накрыть Майю. По мере улучшения физического здоровья душевное может, наоборот, ухудшаться.
Майя ничего не ответила, только вздохнула.
– Слушай, а тут рядом есть какой-нибудь салон? Мне бы подстричься, – спросила Кира.
– Зачем тебе? – Майя оглядела ее голову. – Вполне приличная прическа.
– Майка, – укоризненно воскликнула Кира, – что это такое?! Вполне приличная? Мне хочется хорошую.
– Здесь везде полно и салонов, и обычных парикмахерских. Есть дорогие, есть подешевле.
– Слушай, а ты не можешь со мной сходить? Или съездить. Я что-то одна стесняюсь. Я никогда за границей не стриглась. А мне надо выглядеть на все сто!
– Я даже не знаю… – Майя пожала плечами. Лицо ее опять стало мрачным.
– Ну пожалуйста. Мне действительно надо… И сама понимаешь – Лена. Поиграешь с ней, пока я буду стричься…
– Мне не хочется выходить из дома и не хочется видеть людей. К тому же надо мыть волосы, одеваться…
– Хорошо, я поняла, – сказала Кира сухим тоном, – ладно, не надо. Как-нибудь справлюсь.
Они замолчали. Лена, увлекшись гербарием, уже была в другом конце участка. На столе перед Кирой высилась горка желтых листьев.
– Смотри, сколько оттенков желтого! – произнесла Кира, взяв в руки несколько веточек. – Вот бы такой комплект сшить. Сумку, перчатки и головной убор.
– Ага, получится человек – гриб-подосиновик, – отреагировала Майя.
Кира расхохоталась.
– Вот так одним словом можно убить в человеке всю инициативу.
Майя вздрогнула от громкого смеха. Но Кира сделала вид, что не заметила этого.
– Да, рыжий замшевый берет – это перебор. Жаль, мне хотелось поиграть фактурой и цветом. Знаешь, такой осенний уют.
– Можно шляпку. Знаешь, такую, тирольскую. Она имеет мужественный вид. Задорный, – сказала вдруг Майя.
Кира на минуту представила, как это будет выглядеть, и пришла к выводу, что подруга права.
– Отлично! Ты совершенно права! Именно шляпку, и именно такую! И, как ни странно, никакого сходства с подосиновиком. Хотя тоже – шляпка.
– Потому что форма – резко очерченная, мужественная.
– Очень может быть, – пробормотала Кира, она вытащила из сумки свой блокнот и быстро набросала эскиз шляпки.
– Так? – спросила Кира.
– Да, – кивнула Майя. – Ладно, пойду переоденусь, выпью лекарство и провожу тебя в парикмахерскую.
– Спасибо! – обрадовалась Кира и позвала дочь: – Лена, сейчас мы пойдем делать маме прическу. Ты меня подождешь с тетей Майей.
– А мне прическу?
– Зачем? У тебя отличные косички.
Майя вышла из дома в джинсах и футболке. До прически руки у нее не дошли.
– Вот и я. А вы не хотите сначала чаю попить? У меня есть кекс!
– Хочу кекс! А чая не хочу! – тут же выкрикнула Лена.
