– А что-то серьезное? – осторожно спросил Крылов.
– Дальше некуда: мой муж пытается лишить меня родительских прав.
– Что за бред! – Крылов в отчаянии стукнул кулаком по стволу дерева.
– И потом, есть и другие обстоятельства, о которых говорить неудобно, но скажу: денег на дорогу у меня нет.
– Я все оплачу, это не проблема.
– Послушайте, у меня жизнь рушится. Мне сейчас безумно трудно – я не знаю, чем все закончится. Я вас понимаю – вы отец. Но… Я не могу сейчас уехать. Давайте я позвоню Майе по телефону, напишу письмо.
– Нет. Надо побыть с ней рядом. Дать почувствовать, что есть человек, с которым можно обо всем поговорить. С матерью у нее нет близости, а со мной говорить она стесняется.
– Я все понимаю. Но, помимо прочего, мне неловко брать у вас деньги.
Кира вспомнила, что Крылов совсем небогат, что жена оставила его без копейки и встречается он с дочерью, когда позволяют деньги.
– Это не обсуждается. Деньги у меня есть. Главное – решить ваши проблемы. Давайте дождемся второго заседания. У вас есть адвокат?
– Нет…
– Как – нет?!
– Я сама себя защищаю.
– У вас специальное образование?
– Нет у меня никакого образования, – вздохнула Кира.
– Хорошо, – Крылов написал на каком-то клочке свой телефон и протянул Кире, – ваш у меня есть. Майя очень много рассказывала о вас. Вы для нее многое сделали.
– Это она преувеличивает.
– Нет, не думаю. Я разговаривала с ней сразу после возвращения.
– Мы дружно жили в Италии, – вдруг улыбнулась Кира, – и Майя у вас замечательная. Но… Что послужило причиной?
Крылов вздохнул:
– Не знаю, в курсе ли вы. Молодой человек по имени…
– …Вадим. Я знаю. Видела его. Мне он понравился. Майя в него очень влюблена.
– Да, только он Майю не любит.
– Зачем вы так? Просто она ждала от этих отношений слишком многого. И некому было подсказать, что в таких ситуациях очень легко обмануться.
– Ей говорили, она не верила.
Кира промолчала. Все происходящее в Италии теперь казалось таким далеким, несущественным. И даже Майя, о которой она думала сейчас с теплом и сочувствием, не могла избавить от гнетущего чувства тревоги.
– Мне надо идти. Простите, что не пригласила в дом, – Кира подала руку Крылову, – я вам позвоню.
Глава 11
Второе заседание началось с того, что юрист Николай Анатольевич представил новые документы. Откуда он откопал счет, выставленный итальянской школой за обучение, Кира не могла понять. Только потом закралась догадка, что к этому приложил руку Виктор. Судья самодовольно обратила внимание на новые бумаги.
– Надо понимать, что именно эта сумма была получена от семьи Вороновых, – обратилась она к Кире.
– Это не имеет отношения к делу, – сказала Кира.
– Это имеет отношение к вопросу, за что вы получили деньги от Вороновых.
– Я объяснила, что я взяла в долг эту сумму, чтобы оплатить обучение.
– При этом вы злоупотребили вашими правами родителя. Вы отдали дочь чужим людям, – напомнила судья и приступила к главному – допросу свидетеля. Свидетелем была Антонина Васильевна. Кира смотрела на мать и думала, что большего абсурда представить нельзя. Да, разногласия между ними были всегда, мать была иногда излишне строга, Кира строптива. Но они были одной семьей. Как же так случилось, что теперь они почти не разговаривают?!
– Что вы можете сказать по существу? – спросила судья Антонину Васильевну.
– Если бы можно было повернуть время, то я поступила бы иначе, – начала Антонина Васильевна, но тут же была перебита судьей.
– Не нужно отступлений и допущений. Вы считаете, что гражданка Стрельцова виновата в сложившейся ситуации?
– Я считаю, что никакой ситуации нет, – спокойно ответила Антонина Васильевна, – Кира отличная мать, а Вороновым она отдала дочь, потому что и я, и Виктор, то есть отец ребенка, отказались посидеть с ней, пока мать будет на учебе. Да, я считаю, что можно было обойтись без этой поездки. У Киры прекрасная работа в поликлинике, она на хорошем счету. Вот, мне дали характеристику с места работы.
Секретарь передала характеристику судье.
– Здесь о ней говорится как о работнике. Но не как о матери.
– О ней как о матери могут сказать в детском саду. Я прошу обратить на это внимание и тоже пригласить свидетелей. А то что же получается? – Антонина Васильевна вдруг обернулась. – Свидетельствует муж, который отнимает у нее ребенка. И который сам отказался помочь в воспитании дочери. Сам уклонился от родительских обязанностей. Пусть свидетельствуют те, кто знает мою дочь не понаслышке.
– Хорошо, суд учтет пожелание свидетеля. Мы вызовем этих людей. Вы знаете, какую сумму ваша дочь получила от Вороновых?
– Она не получала никаких денег. Она их заняла. Она не так много получает. А муж, то есть истец, как вы его здесь называете, вообще не работал до недавнего времени.
– Доходы семьи вполне приличные. Вот у меня справка о заработной плате отца, – заметила судья, просматривая какую-то бумажку.
– Я не знаю, откуда сведения о больших доходах семьи. Виктор получал деньги нерегулярно. Им приходилось экономить, поэтому Кира пошла подрабатывать.
В зале возникло движение. Кира смотрела на мать. Та была честной и справедливой. Да, немного прямолинейной, излишне суровой. Но сейчас она рассказала все как есть.
– Можно мне взять слово? – Кира обратилась к судье.
– Пожалуйста, – нехотя кивнула та.
– Я также прошу вызвать еще одних свидетелей. Тех, чье имя здесь склоняется на все лады. Я прошу вызвать Вороновых. Почему-то никто не интересуется их мнением, их положением и жизнью моей дочери в их доме. А ведь это немаловажно.
– Суд рассмотрит ваше пожелание, – ответили ей.
Кире показалось, что судья выжидает, тянет время. «Что они замышляют? Что он еще придумал? Лучше бы уже вынесли решение, я бы сразу подала апелляцию», – думала Кира. После разговора с Крыловым она просидела несколько часов в Интернете, изучая подобные истории. В глубине души Кира понимала, что фраза «отдала дочь чужим людям» звучит пугающе. На самом деле все было иначе: и обстоятельства, и побудительные мотивы Киры, и причины поступка.
Третье заседание было еще короче, чем второе: не смогли появиться сотрудники детского сада. Зато выступила Люда Воронова. Ее выступление было коротким, четким и очень энергичным. Она вежливо возразила судье, которая попыталась ее оборвать. И к удивлению всех, судья отступила.
Домой Кира возвращалась долгой дорогой – вдоль реки. Дочка осталась в садике. Кира не хотела видеть Виктора, ей нужно было все обдумать и просто побыть одной. Измена мужа в сочетании с затеянной тяжбой – это серьезный удар. Предательство в квадрате. И совершенно не важно, что в семье давно отсутствовало понимание, – были разрушены последние, пусть призрачные, барьеры. Кира не задавала себе вопроса, любила ли она Виктора. Она задавала вопрос: почему она так долго жила с ним, почему не развелась, когда поняла, что их уже мало что связывает?
