– Откуда ты знаешь? – упираясь носом в грудь, прошептала она ему, и от ее шепота в том месте стало горячо, и по телу у Вольского побежали щекочущие теплые мурашки. – Может, и не справлюсь, и прав твой Тимирдяев, что дилетантов только в этом деле и не хватало. Напортить все.
– Это ты моя, а Тимирдяев не мой, – улыбнулся он, и она почувствовала эту его улыбку. – Тебе я верю больше, чем ему.
Настасья глубоко, с большим сомнением, вздохнула.
– Ты же была такая воинственная, такая целеустремленная и уверенная, что ты вдруг сдаешься? – подбодрил ее Вольский.
– Тогда не убили Зиночку, – прошептала совсем тихо она, но он услышал.
Помолчал и твердо произнес:
– Именно поэтому, Насть, иди и делай, что задумала.
Он взял ее лицо в ладони, отодвинул от себя, заглянул в глаза и попросил:
– Давай, найди его, Настюша.
– Я постараюсь, – завороженно вглядываясь в его глаза, пообещала она. – Постараюсь.
Он кивнул, коротко поцеловал ее в лоб и легонько подтолкнул:
– Иди, я посмотрю, как ты зайдешь в номер.
– Тут же рядом, – напомнила она и сообразила: – Думаешь про то, что убийца где-то рядом?
Он кивнул и подтолкнул ее вперед, не развивая тему.
Вольский слушал вполуха нервные разговоры Тимирдяева с Александрой, ходил встречать вместе с ней к служебному входу прибывшую на вездеходе полицию и помогал разгребать завалы рыхлого влажного снега у дверей, расчищая проход. Долго ждал под дверью, пока полицейские и криминалисты осматривали тело и проводили обыск в номере, давал свидетельские показания возбужденному и слишком деловому капитану полиции.
И все это время думал и размышлял о том, почему он настолько безоговорочно поверил в способности Насти разобраться в этой непонятной кутерьме с пропажей человека и убийством?
Как так получилось, что он знает ее всего-то вторые сутки, а верит ей абсолютно, верит и не сомневается в ней?
И в какой-то момент он сам себе ответил – потому что вот такое странное, нелогичное и удивительное доверие есть часть возникающего, казалось бы, из ниоткуда чувства, что этот человек – твоя судьба.
Вот так сложно и бесконечно просто.
Настя торопилась и сетовала ужасно!
Не на себя, а на время – с Москвой разница шесть часов, и как бы она ни торопилась хоть вчера, хоть сегодня, получить информацию раньше все равно не смогла бы. Сейчас в Москве четыре часа утра, и кому бы она ни позвонила… Понятно.
Но дело не только в нужной ей информации – она сбилась, отвлеклась на пустышку, отойдя от главной и основной версии и задачи.
Она вдруг прислушалась к себе и поняла, что ощущает вину за гибель Зиночки, и от этого внутри возникает какая-то суетливая беспокойность.
Нет, так не годится. Так она наделает ошибок.
Настя села ровно, распрямив плечи и спину, закрыла глаза, глубоко вздохнула, задержала дыхание и ме-е-едленно выдохнула. Повторила еще раз и еще раз. Заставила себя успокоиться, сосредоточилась и задала самый главный на данный момент вопрос – смогла бы она предотвратить это убийство?
Вд-о-о-ох – задержка дыхания – вы-ы-ы-дох.
Вдо-о-о-ох – задерживаем дыхание – вы-ы-ы-ыдох…
Нет. Совершенно четко и ясно – нет.
Убийство Зиночки спонтанное, незапланированное и неожиданное для самого убийцы. И произошло оно по стечению сложившихся в одном месте и в одно время трагически совпавших, непредвиденных обстоятельств и роковых мелочей.
Все, что она может, – это помочь задержать и разоблачить убийцу…
Она может. Она совсем близко, совсем! И, пожалуй, уже…
Так! Ей нужна помощь! И, кажется, она знает, где ее определенно получит.
Настена резко выдохнула последний раз и взялась за смартфон.
– Максим, – решительно произнесла она, когда он ей ответил. – Мне надо к одному человеку.
– Иду, – коротко отрезал Вольский.
– Подожди! – торопливо окликнула его Настя. – Возьми с собой Тимирдяева. Он может нам понадобиться.
– Постараюсь, – отозвался Максим.
Но Тимирдяев, хоть и ужасно раздраженный, все же появился вместе с Вольским у дверей ее номера, но не замедлил выплеснуть все свое недовольство.
– Что еще у вас тут случилось? И вас, между прочим, срочно требует капитан для дачи показаний. А я обязан быть на месте преступления, как представитель…
– Вы там уже ничего не сможете изменить и ничем помочь. Александра Николаевна справится, – достаточно бесцеремонно прервала его отповедь Настасья. – У нас есть куда более важные дела.
– Господи, да какие у вас важные дела? – негодовал и все больше распалялся безопасник.
– Убийцу задержать! – сделавшись совсем уж холодно-строгой, почти отчитала его Настя. – А если вам важнее другое дело, то, пожалуйста, не настаиваю – возвращайтесь к полицейским, обойдемся без вас.
– Да, ты… – аж задохнулся он.
– Пошли, Максим Романович, – демонстративно отвернулась от него Настя, более не утруждая себя разговорами с Тимирдяевым.
И с решительным видом она вышла из номера, заперла его на ключ и направилась вперед по коридору.
– Идем, Олег Борисович, потом с ней разберемся, – усмехнулся Вольский, стараясь сгладить острый момент. – Вдруг и вправду нашла, а мы тут как два дурака стоять будем.
Тимирдяев крякнул, выматерился сквозь зубы, но дружескую подачу от Вольского принял, и они двинулись следом за шествовавшей с подчеркнуто отстраненным и независимым видом Анастасией.
Так шла, что по одному взгляду на нее можно было все ее негодование и большое «фи» прочитать по этой ровненькой спинке и походке – вот абсолютно все.
Вольский хмыкнул, улыбнулся и крутанул головой на этот девичий демарш, Тимирдяев… поддержал, хмыкнув следом.
Но идти пришлось недолго – всего лишь до конца коридора к одному из номеров, подойдя к которому Настя с ходу решительно постучала.
За дверью раздались шаги, приглушенные ковролином, и дверь распахнулась, и на пороге появился тот самый мужчина, который «успокоил» разбушевавшуюся журналистку в ресторане.
Обыкновенный, ничем особо не выдающийся мужик, достаточно высокий, стройный, подтянутый и, наверное, спортивный. А лицо обычное, не запоминающееся – русское такое лицо молодого мужчины славянской внешности.
– Добрый день, Сергей Иванович, – поздоровалась с ним Настасья. – Разрешите войти.
Тот внимательно осмотрел каждого члена их «делегации» с легким недоумением на лице, кивнул и посторонился, пропуская всех троих в номер.
Одноместный просторный номер с хорошей полуторной кроватью, встроенным стенным шкафом с зеркальными дверками, с овальным столом, на котором стоял закрытый лэптоп и лежали какие-то бумаги, с четырьмя стульями вокруг стола и парой кресел, с небольшим диванчиком напротив телевизора и маленьким круглым журнальным столиком возле него.
