– То есть, насколько я понимаю, все здесь привыкли подслушивать?
– Док, в нашем возрасте мы постоянно беспокоимся, не случилась ли утечка газа, не кружат ли над нашей головой стервятники и не подбираются ли к нам могильные черви. Напрягая слух, чтобы их услышать, мы попутно улавливаем и другие вещи.
«Алло, мама? Это Майкл, твой сын».
60
– Ему понадобилось целых два часа, чтобы успокоиться и перестать рыдать, – заметила Полин. – На пару с завывающим Аттилой это был тот еще дурдом!
– Он должен был выплакаться. Видели бы вы его лицо, когда он вышел из кабинета! Это было потрясающе.
Полин бросила в реку еще один камешек. – Вы удивительный человек, доктор.
– Как это понимать?
– Скоро вы на самом деле превратитесь в моего героя, по-настоящему.
– Даже без заката и развевающихся американских флагов?
– Я восхищена тем, как вы подтолкнули Майкла к действию.
– Ничего особенного в этом не было.
– Вы сами не осознаете, что вам удается пробуждать в людях. Я это вижу по нашим постояльцам и даже по Тео.
– Если вы хотите вогнать меня в краску, а потом посмеяться надо мной, это не очень любезно с вашей стороны.
Порыв ветра унес с берега сухую траву. Медсестра поежилась.
– Хотелось бы мне обладать вашим умением мотивировать людей.
– Вы себя недооцениваете. У вас оно есть.
– Тогда я хочу, чтобы так же, как Майкл позвонил своей матери, вы позвонили бы вашей сестре.
Тома не ответил. Он наклонился, поднял веточку и принялся теребить ее в руке, после чего разломил на несколько частей.
– У меня другая ситуация.
– Это ваша семья, нельзя же проявлять столько участия к родственным связям других людей, не беспокоясь о своих.
– Ваша забота меня очень трогает, Полин, но пока мне хватает других проблем.
– Вот видите, у меня нет вашего таланта. А если бы был, подобная отговорка меня бы не остановила и я убедила бы вас позвонить сестре.
Медсестра потерла руки, чтобы согреться. – Вы замерзли? Может, вернемся?
– Нет, мне здесь хорошо. С вами.
Тома поднялся, снял свою куртку и накинул на плечи Полин.
– Вы мне даже не показали свой новый телефон. Это был первый звонок с него?
– Самый первый. Работает он, похоже, нормально.
– Помню, когда я купила себе мобильный, первым делом позвонила своему любимому, а потом уже матери. Мама до сих пор мне это припоминает.
Она улыбнулась и добавила:
– Забавно, что телефон пробыл у меня гораздо дольше, чем тот любимый…
– Моя мать мне точно не ответит, и в любом случае у меня уже нулевой баланс. Франсис был прав, звонок мадам Тибен израсходовал все деньги. Кстати о Полковнике – видели бы вы его, когда Майкл вернулся к нам в гостиную… Наш бравый вояка даже прослезился.
– Вы так наблюдательны.
– Как и все люди.
– Чуть больше, чем все. Вы самый внимательный зритель театра жизни. И особенно жизни других. Но сами при этом скромно остаетесь в тени, словно не решаетесь стать актером. Месье Кро-Маньон не должен бояться прикоснуться к реальности…
Полин нежно и нерешительно взяла доктора за руку. – Чувствуете, как заледенели мои пальцы?
– Да, они действительно холодные.
Тома старался вести себя как врач. Он сам себе напоминал кролика, попавшего в свет автомобильных фар и не знающего, как быть. Он надеялся, что Полин быстро отпустит его руку, положив конец этой неловкой ситуации. Но она не собиралась этого делать.
– Месье Кро-Маньон не привык держать за руку самку.
– В течение многих лет я брал чью-то руку только затем, чтобы пощупать пульс или помочь выжить или умереть.
– Вы всегда находились на краю пропасти.
– Сравнение сильное, но похоже на правду.
– Возможно, настало время научиться жить вдали от пропасти. В вашей помощи могут нуждаться и люди, которые не рискуют сорваться с обрыва. Двигаться по твердой земле тоже непросто…
– Я каждый день в этом убеждаюсь.
Тома старался не думать о своей плененной руке. Полин ее сжимала, почти присвоив себе. Он уже считал свою руку потерянной, словно она была ампутирована и больше ему не принадлежала. Лучше с ней распрощаться, чем увидеть, как она превратится в мостик для чувств, которые пытались взять его штурмом. Сжечь мосты. Сохранить главную башню. Тома всю жизнь защищал ее от вторжений.
– Вы мне дадите свой номер телефона?
Удар тарана в ворота крепости.
– Разве это нужно, если мы видимся каждый день? Кипящее масло или ледяной душ. Медсестра отпустила его руку. Чувства рухнули, как крошечные атакующие солдаты, под ногами у которых сломалась лестница.
– Простите меня, Полин, – спохватился Тома. – Во мне нет ничего от героя. Мне с трудом удается быть мужчиной. Ромен показал мне, как отправлять сообщения. Как только мы вернемся, я отправлю вам свою первую эсэмэску, и у вас будет мой номер.
Опустить подъемный мост.
61
– А как это – быть старым? – спросил Тео.
Вопрос прозвучал еще более неожиданно, поскольку не имел никакой связи с предыдущей беседой. Франсис пытался объяснить основные приемы стрельбы Франсуазе, которая впервые вышла с ними пообедать и ничего не понимала.
Вопрос мальчика нашел отклик в душе каждого. Мадам Кенон пошутила:
– Это напомнило мне темы школьных экзаменов.
– И начиная с какого возраста можно дать толковый ответ? – усмехнулась Полин.
– Старость – это когда начинаешь читать состав продукта на этикетке, – заявил Франсис. – И когда тебе уступают место в автобусе!
– Мне тоже уступали место в автобусе, – возразил Тео. – А я не старый.
Тома уточнил:
– Но ты все-таки старше гусениц из подготовительной группы?
– Вот! – оживился Франсис. – Старость – это когда мы начинаем больше думать о своих зубах, чем о своей улыбке. Или, что еще хуже, больше думаем о своей заднице, чем о ширинке.
– Спасибо за новую порцию суровой правды жизни.
– Ну, от правды никуда не спрячешься. Вначале мы снимаем на камеру свои свадьбы и дни рождения, а потом наступает момент, когда понимаешь, что отныне единственное кино, в котором ты будешь играть, – это видео эндоскопии. По мне, так пусть уж лучше снимают банкетные залы других, чем мой служебный вход.
– Интересный взгляд на жизнь, – заметила Франсуаза. – Ваши обеды всегда проходят на таком высоком культурном уровне?
