— Опаздываю, — виновато сказал я, залезая в машину, — доедь сама, пожалуйста. Я тебе вот подарков привёз. Бехеровки лимонной.
— Сволочь, — сказала Ирка, забирая у меня Бехеровку.
— Нет, — возразил я, — не сволочь, а ангел.
— Всё равно сволочь, — не согласилась Ирка.
Она развернулась и потопала к стоянке такси, маленькая и беззащитная в этот ранний осенний час.
А я через МКАД поехал в небольшой приокский городок, где жил Гоша.
Успел я вовремя. Прям аккурат.
Только припарковался, как увидел её. Жёлтый плащ, чёрные юбка и туфли. И белая блузка. В руках дамская сумочка. И пакет. В пакете конфеты и бутылка шампанского.
Она остановилась перед дверью и собралась набрать код на домофоне, но я остановил её.
— Таня, — сказал я, — не торопись.
Она повернулась, посмотрела на меня удивлённо.
— Вы кто? — спросила.
— Я Гошин друг, — сказал я, — он просил передать, чтобы вы уходили и больше никогда не появлялись в его жизни.
Её глаза сузились, лицо сделалось злым и некрасивым. Сразу же стали видны все морщинки, до этого умело замазанные тональным кремом.
— А сам он это сказать боится? — прошипела она.
— Не боится, — спокойно сказал я, — он просто воспитанный человек и не может сказать тебе то, что скажу сейчас я.
И я сказал. Зло и матерно. Сам не ожидал от себя, что вспомню и применю такие обороты из своей хулиганской юности.
Татьяна окаменела. Лицо у неё пошло красными пятнами.
— Да как вы… да как ты… — запинаясь, что-то попыталась сказать она.
— Пошла вон, — перебил я её, — и чтобы я тебя тут никогда не видел.
Волосы у меня на голове встали дыбом. Глаза покраснели. Я оскалил рот, из которого полезли клыки. Кстати, это очень больно, когда надо, чтобы клыки выросли в течение нескольких секунд. Очень больно. Так, что я даже заскулил от боли. Или зарычал. Не знаю.
Потому что Татьяна после моего рычания очнулась, ткнулась было в закрытую дверь подъезда, взвизгнула, подпрыгнула и ломанулась через палисадник за угол дома.
Я спрятал клыки, закрыл рот, пригладил волосы.
Поднял голову. На балконе второго этажа стоял Гоша с отвисшей челюстью.
— Код у вас какой? — невозмутимо спросил я.
— 1942, — ответил Гоша.
Я вошёл в подъезд, поднялся в квартиру. Гоша позвонил на работу и сказал, что задержится.
Сели попить чай.
— А ты точно ангел? — спросил Гоша, косясь на меня.
— Точно, — ответил я и подал ему удостоверение, — вот тут написано. Ангел. Шестой. Дата, печать. Всё как полагается. Я могу даже карающий меч использовать, но это в совсем крайних случаях. Когда уже никакие другие методы не помогают и надо покарать. Вытащил меч — значит, руби.
— Понятно, — ответил Гоша, возвращая удостоверение, — только я бы и сам мог.
— Я с гарантией, — сказал я, — чтобы не возвращалась. А то у меня сейчас работа началась. Контролировать тебя плотно не смогу. Как бы ты обратно предателя в дом не привёл.
— Не приведу, — пообещал Гоша, — да и она вряд ли ещё попросится.
— Вот и правильно, — сказал я, — а то, бывает, человек поведётся на сказки про «явсёпонялаибольшенебуду», а через несколько лет всё возвращается на круги своя. Люди, они ведь постоянные. Их не переделать.
— Это я понял, — кивнул головой Гоша, — хотя желание начать с ней всё сначала было очень сильное. Я чуть не согласился. Но потом подумал, хорошенько подумал. И понял, что не смогу с этим жить.
— Молодец, раз понял, — похвалил я его, — но особенно не радуйся. Качать тебя ещё будет долго. От эйфории до лютой депрессии. Поэтому соблюдай все мои указания и про велик не забывай.
— Да как тут забудешь? — усмехнулся Гоша. — У нас это уже стиль жизни. Каждые выходные планируем, куда поехать. Жалко, зима скоро начнётся. Не покатаешься особо.
— Зимой есть лыжи, — возразил я ему, — или просто в спортзал на беговую дорожку или велотренажёр.
Гоша улыбнулся.
— Придумаем что-нибудь, — сказал он, — не переживай. У меня сейчас идей полно. От велопрогулок до новых моделей рубашек. Кстати, давай линию «Шестой ангел» замутим. Я думаю, эта тема будет интересна. Крылья там, лейбы, вышивка.
Я поперхнулся чаем.
— Боюсь, руководство будет против, — сказал, утирая рот салфеткой, — но я подумаю. Если что, мои шесть процентов.
— Договорились, — обрадовался Гоша. — Кстати, а почему Шестой? Что за фамилия такая?
— Это от предков, — сказал я, — в Тульской области они жили. Тут недалеко, Заокский район. Изначально фамилия была Шестов. А номер дома был шестой. И при переписи населения, ещё во время коллективизации, вместо Шестовых записали Шестой. Не совсем грамотный писарь был. Из красноармейцев. И даже бумагу выдали. Семья была зажиточная. И когда пришли раскулачивать Шестовых, мой прадед достал бумагу и сказал, что они Шестые. Раскулачивальщики со списками сверились — нет таких. И ушли. А фамилия осталась.
— Интересно, — сказал Гоша, — а я о своих предках не много знаю.
— Вот и займись этим как-нибудь, — посоветовал я ему.
После чего поблагодарил за чай, оделся, сел в машину и уехал обратно в Москву. Там меня настигло сообщение от Референта М: «Шестой, вы где шляетесь? Почему не на месте?»
Я честно ответил: «Перепутал рейсы, искуплю, не сердись, целую, Шестой».
А потом я улетел в Новосибирск, где и провёл зиму, а потом и весну, склеивая разбитые судьбы.
По вечерам я, как обычно, созванивался или списывался с Гошей. Уже не каждый день. Но раз в неделю обязательно.
Его развели. Квартиру они поделили на две однокомнатные. В разных концах города.
Татьяна, по слухам, уехала в Москву. Но мой подопечный уже не интересовался её судьбой.
Он готовился к новому сезону. Купил себе байк. Всё у него было хорошо.
Только однажды, в один из наших последних сеансов связи, он сказал мне (видимо, давно хотел спросить):
— Шестой, почему так? — голос его звучал глухо и больно. — Почему люди предают? Я же теперь не могу никому до конца доверять. Особенно женщинам. Мне так и жить одному?
— А тебе плохо одному? — вопросом на вопрос ответил я.
— Нет, мне очень хорошо одному, даже лучше, чем было в браке, — чуть подумав, ответил он, — но иногда накатывает. И мне становится грустно.
— Раз хорошо одному, живи один, — сказал я, — должно пройти время, чтобы ты оттаял. Тем более, я в социалках видел твои последние фотки. Там постоянно какая-то девушка рядом с тобой мелькает.
