Я повернулся. Рядом с качелями стоял отец Ирочки. Мамаши с колясками смотрели на нас настороженно. В руке одной из них был зажат телефон.
— Евгений Нечаев? — улыбнулся я мужчине. — Вы не беспокойтесь. Я из опеки.
И я, порывшись в дорожной сумке, протянул отцу Ирочки удостоверение. Евгений взял его, внимательно изучил.
— А что за имя такое, Шестой? — спросил только.
— Ну, вы же образованный человек, — покачал я головой, — именно на шестой день по Библии и был сотворён человек. По образу и подобию. А меня в честь этого знаменательного события и назвали.
— А разве не на седьмой день человека сделали? — спросил Евгений.
— На седьмой день все нормальные боги отдыхают, — нравоучительно сказал я, — и нормальные люди тоже. А вы, судя по всему, только-только с работы идёте. Хотя время уже к вечеру и день воскресный.
— Мой папа много работает, — заступилась за отца Ира.
— Я знаю, — ответил я, — ландшафтный дизайн. А мама твоя где?
— Мама с подружками в кафе, тут рядом, — отрапортовала Ира, — а за мной тётя Света следит.
И Ирочка кивнула на мамашу с телефоном. Та робко улыбнулась.
— Мне бы с вами поговорить, — сказал я, — с каждым по отдельности и со всеми вместе.
— Вы мне сказку напишете? — спросила Ира, — со мной вы уже говорили, Шестой.
— Постараюсь, — ответил я, — я не специалист по детским сказкам. Я всё больше по вопросам спасения души. Но постараюсь.
Я кивнул Ириному отцу, и мы отошли в сторонку. Подальше от ушей двух мамочек. Я рассказал Жене про только что услышанную сказку.
— Вы разводиться собрались? — спросил прямо.
— Да нет, слово развод у нас в семье под запретом, — ответил Евгений, — видимо, или Люба с подругами при ребёнке говорила, или дочка что-то почувствовала.
— У тебя баба есть? — глядя прямо в глаза Евгению, спросил я. — Изменял жене?
— Нет, — смутился Женя, — и с чего это вдруг такие вопросы?
— В глаза смотри, — попросил я, — в глаза. Чего смущаешься?
— Да на корпоративе последнем по пьяни с одной из бухгалтерии целовался, — окончательно покраснев, сказал Евгений, — и чего это я тебе рассказываю?
— Потому что должен, — сказал я, всё так же пристально глядя на Евгения, — должен всё рассказать, и мы найдём выход из любой ситуации. А корпоративы — зло. Кто их только придумал!?
— Не знаю, — пожал плечами Евгений, — но то, что зло, соглашусь.
— Кстати, — перебил я его, — никогда никому не признавайся в измене. Даже если к стенке припёрли. Нет и всё. Не было ничего.
— Так ведь и правда, ничего не было, — сказал Евгений.
— Не было, — кивнул я, — но поцелуи были. А остальное твоя женщина домыслит. Так что молчи про всё. И про поцелуи, и даже про лёгкий флирт. Вопросы есть?
— Нет, — ответил, Евгений. — Вы точно с опеки? Как-то странно всё.
— А чего странного? — удивился я, — у вас ребёнок сказки про развод сочиняет. Вы дома не появляетесь, а мать с подружками где-то зависает. Это она идёт?
К Ире приблизилась полноватая блондинка. Что-то спросила. Посмотрела в нашу сторону. Подошла.
— Здравствуйте, я Люба, — представилась.
— Шестой, — буркнул я, — вы где, мамаша, бродите?
— С девочками в караоке сидела, — отозвалась Люба, — у меня ребёнок под присмотром, всё нормально.
— Что нормального? — возмутился я. — Ира вам что, щенок? Которого в коробку посадили и велели сидеть тихо. А караоке — зло.
— Вы же говорили, что корпоративы зло, — подал голос Евгений.
— И корпоративы, и караоке, — ответил я, — вам надо ребёнка воспитывать. Личным примером. Всей семьёй. А то один на работе, а вторая в караоке. А дитё у чужой тётки под присмотром.
— Она не чужая, — обиделась Люба.
— Ладно, — я поднял руки вверх ладонями, — давайте все успокоимся. Женя, вы с Ирой идите домой. А я с Любой побеседую минут десять и тоже подойду.
Люба послушно села на скамейку, а Евгений с Ирой отправились домой. Дамочки с колясками пошушукались и, опасливо озираясь, тоже куда-то слиняли.
— Рассказывай, — попросил я женщину, — что у вас в семье происходит?
— А почему я вам что-то должна рассказывать? — удивилась та. — Вы кто такой, чтобы влезать в наши отношения?
— Я Ангел, — просто ответил я, — а рассказывают мне обычно всё. Дар у меня такой. Как сыворотка правды. Посмотрят в глаза, найдут в них понимание и рассказывают. Посмотри мне в глаза.
Люба посмотрела на меня.
— А с Женей вы говорили? — спросила, поколебавшись.
— Говорил, — ответил я, — только давай на ты.
— Хорошо, — кивнула головой Люба, — на ты так на ты. А он мне изменяет? Раз уж так, то откровенность за откровенность.
— Нет, не изменяет, — вздохнул я, — он тебя любит.
— И я его люблю, — заплакала вдруг Люба, — но только его постоянно дома нет. Целыми днями на своей проклятой работе пропадает. Может, завёл себе кого уже. А я тут как дура.
— Нет у него никого, — повторил я, — работает он, а не по бабам шляется. И ты это знаешь. Сама себя накручиваешь зачем-то.
— А чего он дома не шляется? — вдруг перешла в наступление Люба. — Сделал ребёнка, а я тут сиди с ним целыми днями. У него понятное дело, работа любимая, люди, общение. А я одна, как клуша, с ребёнком сиди.
— Ага, вижу я, как ты с ребёнком сидишь, — съязвил я, — в караоке с подружками.
— Это только сегодня, — попыталась оправдаться Люба.
— А вчера просто кофе пили, а позавчера кости мужьям перемывали, — продолжил я, — у вас эти бабские встречи стали очень частыми. Ты не находишь? Муж твой, между прочим, с мужиками очень редко сидит где-то. Обычно домой торопится. Думает, что дом у него тыл. Прикрытый. Ты же пойми. Раз дом тыл, то передовая — это его работа. И он как боец где больше должен быть? На передовой или в тылу?
Мы поднялись и пошли к дому.
— Я его целыми днями не вижу, — сказала Люба, — он всё на работе и на работе. Совсем не уделяет мне внимания.
— Он работу работает, а не балду гоняет, — вновь возразил я, — а вот ты как раз сегодня чёрт-те чем занималась. Лучше бы дочку научила суп готовить. А не в микрофон фальшивым голосом популярные песни орать. Что у нас на ужин-то сегодня?
На ужин были пельмени. Покупные.
Я красноречиво посмотрел на Любу. Она густо покраснела и ринулась делать салат. Из тунца и рукколы. Не бог весть что, но хоть не одни только пельмени.
Поужинали в тишине. Лишь Ирочка задала мне один вопрос.
