16 ноября прибыло из Иностранного Легиона 153 человека и 3 декабря еще 42.
К сожалению, как оказалось потом, это был главным образом распропагандированный элемент, единственная цель которого была, — зная, что Русский Легион будет отправлен первым на Родину, — лишь добраться до России и перейти к красным». Он также отмечает, что после расформирования легиона и перед отъездом в Россию в белые войска Деникина, Колчака или Миллера «фельдфебеля и подпрапорщики были произведены в офицеры».
Родион Малиновский был всего лишь ефрейтором, но зато занимал офицерскую должность — командир пулеметного взвода (в отличие от командира пехотного взвода это была не унтер-офицерская, а именно офицерская должность). Следов этого последнего производства в прапорщики фельдфебелей и подпрапорщиков в виде приказов по русским войскам во Франции мне найти не удалось. Не исключено, что общего приказа не было, а каждому приказ вручался индивидуально вместе с офицерским послужным списком. Послужных списков в делах русских экспедиционных войск практически не сохранилось. Очевидно, офицеры при увольнении забирали их с собой.
В 1960 году в письме в парижскую газету «Русская мысль» один из бывших командиров Малиновского по Русскому легиону (скорее всего, тот же капитан Васильев) утверждал, что Малиновский «был угрюмый, дисциплинированный, вечно смотрящий исподлобья служака». Слово «дисциплинированный» в данном контексте как будто делает маловероятным его активное участие в восстании в Ла-Куртин, хотя тот факт, что именно об этом событии Родион Яковлевич написал свое первое литературное произведение, говорит в пользу того, что он действительно участвовал в куртинском восстании.
Судя по одному косвенному свидетельству, ефрейтор Родион Малиновский был все-таки произведен в прапорщики. Дело в том, что уже во время службы в Красной армии Родион Яковлевич написал пьесу в 7 картинах о Ла-Куртинском восстании «Подвиги Жизни». Время окончания работы над пьесой он датировал 30 августа 1920 года. Как раз 21 августа Малиновский получил свидетельство об окончании школы младшего комсостава, куда его направили в июне 1920 года. Можно предположить, что пьесу Родион Яковлевич писал во время учебы в школе. Судя по всему, это было его первое литературное произведение. На первой странице — авторское посвящение: «Посвящаю отряду Русских войск во Франции, восставшему против правительства Керенского в лагере “La Curtine” в июне 1917 года». Главный и явно автобиографичный герой пьесы — Петр Степин. В авторской ремарке он охарактеризован следующим образом: «Петр Степин. Молодой, настойчивый и умный солдат с сильным характером, рожден и вырос на фабрике в одном из южных городов России. Смелый взгляд, сила и уверенность в движениях». По поводу одного из южных городов заметим, что под это определение в равной мере подходят и Мариуполь, и Одесса. Мариуполь, пожалуй, даже в большей степени. Ведь Одесса — это все-таки не один из городов, а крупнейший и своеобразнейший из городов Юга России. Замечу также, что в пьесе Малиновский добавил герою пролетарское (фабричное) происхождение. Четвертая картина заканчивается во Франции, после подавления восстания. А действие пятой разворачивается в Сибири, через два года, в последние месяцы 1919-го. Степин и его товарищ солдат Скворцов, также настроенный пробольшевистски, прибывают в армию Колчака, в потрепанном обмундировании, характерном для освобожденных из германского плена. Они предъявляют документы, что являются офицерами, хотя и представляются чужими фамилиями:
«Явление 4-е. Те же и прапорщик Оглоблин. Степин: Очень приятно. Я агент особого отряда контрразведки. Сотник Ордынцев, а вот мой коллега (указывает на Скворцова) того же отряда корнет Блоуфель (Степин подает два документа).
Оглоблин (берет под козырь): Извиняюсь, господин сотник!»
Степин и Скворцов оказываются в запасном батальоне, там убеждают солдат перейти к красным партизанам, уверяя, что сами они «и есть настоящие красные», а их офицерские документы подложные. Степин убивает колчаковского офицера, который пытается им помешать.
Ни о каких своих связях с сибирскими партизанами, равно как и о таком выигрышном факте, как убийство колчаковского офицера, Малиновский ни разу не писал ни в анкетах, ни в автобиографиях. Поэтому с большой долей вероятности можно предположить, что все эпизоды последней части пьесы являются художественным вымыслом. Но вот у сцены с офицерскими документами, как мне кажется, есть некоторые основания в реальности. Скорее всего, Малиновский имел с собой послужной список и другие документы, удостоверяющие его офицерский чин. А соответствующий эпизод пьесы должен был убедить тех, кто, возможно, знал об офицерстве Малиновского, что соответствующие документы были подложными и служили лишь целям маскировки. По всей видимости, перед переходом к красным Родион Яковлевич предусмотрительно их уничтожил.
Генерал армии Е.Е. Мальцев, бывший комиссаром 74-й стрелковой дивизии в 48-м стрелковом корпусе, которым Малиновский командовал в 1941 году, сообщает, явно со слов самого Родиона Яковлевича:
«Прошедший суровые фронтовые испытания, молодой, смышленый и грамотный солдат, Малиновский легко мог стать офицером, когда ему предложили после выздоровления сдать в запасном полку экстерном экзамены за училище.
— Не пойду, — ответил он, уже хорошо понимая, какая глубокая пропасть лежит между солдатской массой и господами офицерами, будучи убежденным, что, оставаясь патриотом России, совсем не обязательно становиться офицером»…
Намек на потенциально возможное офицерство Малиновского здесь, как мы видим, присутствует. А для того, чтобы нашему герою запросто предлагали идти в школу прапорщиков, у него должен был быть достаточно высокий образовательный ценз.
«Глубокой осенью 1919 года четверо боевых товарищей — Малиновский, Ермаченко, Цыб и Трофимов, — сумев попасть в Россию, пробрались из Владивостока в Сибирь к своим, то есть к красным. Друзья стали бойцами Красной Армии. В боях за Ачинск, Чулымскую, Тайгу пулеметчик Родион Малиновский метко и смело косил белогвардейские цепи из своего “максима”».
Пьеса, по всей вероятности, предназначалась для дивизионной художественной самодеятельности, но неизвестно, была ли она когда-либо поставлена. Родион Яковлевич посылал ее в Москву на конкурс. Там тема пьесы, куртинское восстание, встретила горячее одобрение, но сама пьеса была признана слабой. Возникла идея дать ее какому-нибудь литобработчику. Неизвестный рецензент 12 августа 1921 года писал ответственному партийному работнику Алексею Ивановичу Ангарову-Зыкову, в последующем дослужившемуся до заведующего Отделом культурно-просветительной работы ЦК ВКП(б) и расстрелянному 26 ноября 1937 года: «Затруднительно сказать, кто бы мог ее обрабатывать. Может быть, кто-нибудь в Пед. Академии возьмется за это дело?» Но, по всей вероятности, литобработчика не нашлось, и пьеса не была поставлена.
Вернемся во Францию. Малиновскому предстоял нелегкий путь на родину. 31 июля 1918 года Клемансо рекомендовал министру иностранных дел использовать русских офицеров в составе войск, предназначенных для интервенции в России. Он считал, что предлагать такую службу в первую очередь следует офицерам Русских экспедиционных сил во Франции. Премьер призывал побудить этих офицеров, а также унтер-офицеров служить в Сибири. Это, как считало французское командование, не позволит центральным державам мобилизовать германских и австро-венгерских пленных, все еще остающихся там. Однако из-за отсутствия достаточного числа добровольцев проект не был реализован.
