— Надо продать эту древнюю крепость, купить другую квартиру в новом районе — еще и деньги останутся! Сможем купить папе лодку. Я же не нервничаю, что родители за год так и не собрались посмотреть меня на сцене, — добавила дочь многозначительно.
Лариса достала утюг; значит, ногти накрасить не получится. Иногда из-за таких мелочей рушатся важные дела.
— Руся! Вернешься, свари отцу кофе с корицей.
Лариса наклонилась, поцеловала ползающего по полу мужа в сухой лоб, и Мартин не отстранился.
Квартира и чердак принадлежали деду Мартина. Его прадед целиком владел этим каменным трехэтажным домом, которому было без малого четыре века. Лариса за двадцать лет, что провела здесь, полюбила каждый угол в своем жилище, и чердак, напоминавший круглую башню, внутри просторный. Но у нее всегда оставалось ощущение, что дом лишь позволяет быть у него в гостях. «Руся не понимает, что если бы она родилась в новостройке на окраине, если бы не было у них с Томасом в детстве ежевечерних прогулок по старому городу, хорошей школы рядом, древней архитектуры вокруг — они бы выросли другими…», — рассуждала Лариса на ходу.
До работы ей было идти недалеко.
— Нас купи-или, — прошептала Ольга, сотрудница отдела культуры и светской хроники.
— Давно известно. Где Витал? — спросила Лариса громко, ей не хотелось поддерживать игру в осажденных подпольщиков.
— Его вызвали. Со мной уже побеседовали, потом ты идешь.
— Как прошло собеседование?
— Ты видела нового стручка? — Оля закудахтала шепотом. — Нато телать польше расфлекательных материалов тля поле-е широ-ко-ко… Вы должны учиться рас-флекать пуп-лику чтопы пыл тирашш! Он ничего, толстый пуп-лик с круглой лысинкой.
— Вылетаю я, значит. И Витал скорее всего, — тянула Лариса, трогая цветы у себя на столе. — Букет красивый, Витал принес?
— Да. Лариса, нельзя сдаваться, у тебя дети!
Оля добра, шумно всех любит, — и как же часто это раздражает, кажется глупостью, в лучшем случае излишеством.
— Рада за тебя, Оля, что тебя оставили на светской хронике. Но мы с Виталом им не к чему.
— Не обижайся, твоя там архитектура-скульптура или, как ее, культурология — действительно здесь ни к селу ни к городу, Ларис, рядом с программой телепередач.
— Расширенной телепрограммой. Я давно это поняла.
— Но ты хорошо готовишь! А Витал в спорте разбирается. И еще в аппаратуре. Все будет хорошо!
— Ага, в аппаратуре. Ладно, Оля. Я сама виновата, как следует не знаю язык.
— Лариса, тебе легко будет вспомнить — с мужем поговорила, потом с сыном!
— Они со мной молчат. Из Томаса еще можно при большом желании вытянуть пару слов, но муж мой…
— Заболел?
— После того, как пришлось продать так называемую яхту, стал неживой, будто сердце вынули.
— Может, заколдованный, — мечтательно вздохнула Ольга.
«Каким образом ей удается сохранять восторженность? — поразилась Лариса. — Даже Маруся взрослее, Оля же в свои за сорок — кудрявое существо в розовых оборках, будто совершенно не травмированное жизнью. Мир вокруг нее тоже розово-голубой, украшенным бантиками. Слишком долго Витал не возвращается от нового начальства». Лариса нечаянно сломала стебель тюльпана.
— Мой муж, — проговорила она, — человек хороший, но слегка безумный. Я тронулась в одном направлении, а он в своем, и мы разрушаем друг друга. Мне так кажется.
— Мартин красивый, — пропела Ольга. — Как Клинт Иствуд, или другой, этот, с ямочкой на подбородке… забыла. Как его? Тот красив во всех ракурсах… а Мартин твой…
Лариса вспомнила Мартина на четвереньках.
— Одни корабли на уме. И радикулит хронический.
— Подумаешь. Давай его чуточку оживим, мы с подругой однажды так смеялись! — Ольга захохотала, уронила голову на стол, бусы стукнули о столешницу. — Нужно разбудить его чувства, предположим, ему попадется на глаза записка, благоухающая: «Я увидела вас случайно, в магазине „Рыболов-спортсмэн“, и полюбила». Мужчины тоже боятся стареть, не меньше нас. Признание незнакомки… то, что нужно.
— Ты начиталась собственных советов замужним женщинам. «Как оживить умирающий брак? Купите сексуальное белье, устройте ужин при свечах, внезапно пропадите из дома на три дня. Чаще ходите голой». Даже если пропаду на пять, никто не заметит. Если оставить запас еды, конечно.
— Во-первых, замужним я никогда не советую, только тем, кто мечтает выйти замуж. Спорим, поможет?
— Оля, дай сосредоточиться.
— Главное — ты хорошо выглядишь. Лариса! Накрасилась по-новому, что ли? Знаешь точечный массаж…
— Дамы! — Появился Витал. — Ларик, ты красивая женщина, я тебе сегодня не говорил? Поцелуешь, только по-настоящему?
— Витал, ну что?
— Повысили зарплату, на днях приглашу в ресторан.
Ольга, радостно повизгивая, попрыгала перед Виталом, придушила, расцеловала и убежала брать интервью у футболиста. Витал достал платок, вытер лоб и щеки, нежно приобнял Ларису:
— Ступай бодрыми шажками к новому шефу. Я ему сказал, что у нас с тобой будет совместная рубрика, и он отнюдь не возражал.
— Отнюдь… какая?
— Придумаем вместе. Что-то одновременно глуповатое и экстравагантное. Надо всех заинтриговать, «люкс, культура и современность», что-то вроде. Сплетни и интриги богемной тусовки.
— В такие игры не играю, не хочу.
— Отнесись к этому легко, у тебя хорошо получится. Надо иногда меняться, мы еще молоды, Ларис!
— Не люблю мелкотравчатый идиотизм, — Лариса встала и потянулась за сумкой. Ей не нравились слова, что получались у нее сегодня. — И я ухожу.
— Да он везде, во всех изданиях — идиотизм, давно не обольщаюсь на сей счет и тебе не советую, — сообщил Витал, подхватил Ларисину сумку и поднял высоко над головой. — Твое упрямство такая же пошлость, потому что не — гибко. Высокомерно, в конце концов. Я вообще беспокоюсь, что-то в тебе такое наросло — знаешь, Ларис, как отложение солей в позвоночнике у рыбы, он гнуться перестает. Или наш чайник, электрический… Валька не может его отчистить от накипи. Даже с уксусом кипятит.
— Не надо беспокоиться, Витал, за мой позвоночник. Подумай о своем, чрезмерно гнущемся. У рыб, чтоб ты знал, на костях никогда-ничего — не нарастает. И не смей сравнивать меня со своим чайником! Фильтр купи нормальный и фильтруй воду.
— Я-то куплю, вообще куплю два новых чайника. Ты — на что семью кормить будешь?
— По субботам экскурсии, — она приподнялась на носках, чтобы дотянуться до сумки, которую Витал продолжал держать на вытянутой вверх руке. Но ее роста оказалось недостаточно. — У меня есть муж, если ты помнишь, — Лариса подпрыгнула как могла высоко, но сумку ухватить не сумела.
