Впрочем, самое важное сложилось: знакомый скульптор позволил Варваре с сыном жить в его мастерской, в маленькой темной комнате без окон, но это было бесплатное жилье в центре Москвы, где они провели больше трех лет. Скульптор, преуспевающий мастодонт соцреализма, оказался единственным, кто пожалел вдову. Семья его обитала в другом районе города, сам мэтр с очередной поклонницей предпочитал творить в загородном доме, в мастерской появлялся нечасто. Если благодетель все же собирался прийти с заказчиками или с какой-нибудь комиссией типа «худсовет», — Варвара со Стасом должны были заранее выйти на Сретенский бульвар, и не показываться, пока не уйдут гости мастера. Варвара брала с собой книгу по истории столицы, чтобы гулять, изучая определенную улицу или район города. Когда Стас уставал, шли на Рождественский бульвар или в монастырь поблизости, заросший кустами сирени, и там сидели на лавочке, сын дремал на плече у Варвары.
Из хорошенькой миниатюрной Варвара быстро превратилась в женщину сразу пожилую, плотную, со смело выпирающим животом. Стала много курить и громко смеялась, чаще невпопад.
Стас под руководством матери делал зарядку, — она называла это «утренней гимнастикой». В память о тех упражнениях Стас впоследствии никогда по утрам не проделывал полезных пассов ногами и руками. Понукаемый ее лозунгами, учился на «отлично», в школе не смел получить даже «четверку». Тогда же он полюбил запахи, которыми пропитаны мастерские скульпторов и художников.
Варвара занялась выгуливанием чужих собак, собачьими стрижками, мытьем полов в метро, иногда — уборками в богатых домах. Убиралась быстро и чудовищно эффективно, все мела, начищала, выбрасывала как безжалостный комбайн, брала за уборки дорого.
Одновременно Варвара окончила заочный педагогический техникум. Затем подвернулся счастливый случай, он же озарение. Позднее, выслушивая комплименты, Варвара всерьез утверждала, что муж «оттуда» помог ей найти успешное дело жизни. Поверхностное изучение проблем, связанных с исправлением детских речевых дефектов (что входило в программу педагогического техникума), плюс знания, полученные на занятиях по сценической речи в театральном училище — таковы были «исходные». Кроме того, у Варвары проявились способности к гипнозу и интуитивное понимание психологии. Так она открыла в себе талант в не слишком затянутые сроки сделать из косноязычного человека сносного оратора, подготовить «фактурного», но шепелявого десятиклассника к поступлению в театральный институт, научить заику побеждать свои приступы. Она привнесла в свою методику элементы театральных этюдов, вокала и дыхательной гимнастики. Со временем Варвара обзавелась постоянной клиентурой, от актеров до чиновников.
Кооперативная квартира, летний отдых с сыном в Крыму, качественная еда с рынка — все это Варвара имела до перестройки, после оной дела у нее шли не хуже. Косноязычных общественных деятелей и бизнесменов-заик, желающих обрести дар речи, стало больше. Актерам по-прежнему было необходимо стирать следы местечкового произношения или подростковой гнусавости, если только они не собирались всю жизнь играть провинциальных бандитов. В девяностые годы, кроме частных уроков, Варвара преподавала в двух институтах. Она вполне могла бы прикупить себе ученую степень — но к подобным вещам относилась пренебрежительно, она даже пенсию не получала. Варвара считала, что пока может разговаривать, ей и ходить не обязательно, сидя в кресле она способна прокормить себя и целую команду — шофера, маникюршу и парикмахера.
Всегда находилось двое-трое учеников из солидных бизнесменов, которые воспринимали ее не только в качестве преподавателя. Очень ценилось то, что Варвара могла быстро вникнуть и подсказать как вести себя в щекотливой ситуации, у властных учеников вырабатывалась зависимость от задушевных бесед с ней. Тогда занятия речью превращались в исповеди; обсуждались проблемы, которые не рисковали обсуждать ни с женами, ни с любовницами, ни с партнерами по бизнесу.
Стаса устраивало, что непомерно развитая материнская воля распылялась вовне. Когда он оказывался в центре материнского внимания, конструкции его жизни не выдерживали напряжения.
Варвара завернула оставшуюся пастилу в салфетку и протянула Лехе. Он с достоинством положил кулек в карман пиджака.
— Я говорила? Мне один оттуда, — Варвара показала пальцем на потолок, — заика бывший, — дачу подарить хочет. Чтобы я отдыхала. Говорит, трехэтажный дом в лесу.
— Грибы будем собирать, — оживился Леха.
— Некогда мне по дачам разъезжать, — Варвара смеялась долго, и это было похоже на карканье.
— Зря вы, Варвар Иванна, мы же, если вдуматься, состоим из грибов, и все болезни — грибы, фокус в том какая часть грибной иерархии в нас побеждает. Древние шотландцы, между прочим, изобрели гольф, чтобы маскировать сбор психоделических грибов, запрещенных христианством, «гольф» на самом деле означает GO Look For … «иди поищи», так и мы с вами поиграем.
— Болтун энциклопедический, — рассмеялась хозяйка дома. — В Будве у меня дача, хватит.
Пять лет назад Варвара впервые оказалась на берегу Адриатического моря, в Черногории. Там ее поразил вирус: многие русские, попав в Черногорию, мечтают туда вернуться и купить жилье. Причем дело явно не только в природе, не столько в чистоте моря. Вряд ли тому причиной и притяжение разбросанных когда-то по миру славянских племен, ведь несть числа примерам, когда налицо близкое антропологическое родство, языки похожи, а вражда от этого только крепнет. Возможно, русских притягивают многочисленные православные монастыри. В любом случае рациональными причинами объяснить трудно объяснить этот импульс.
При всех неприятностях, которые пережила Черногория за последние десятилетия, воздух там заряжен будущим — так почувствовала Варвара. Влюбившись в это место на земле, она купила двухкомнатную квартиру недалеко от моря, и проводила там два-три месяца в году. Варвара даже просила похоронить ее рядом с женским монастырем в горах над морем, Стаса расстраивали эти разговоры.
Варвара страстно хотела иметь внука, знала как его воспитывать, чему учить, куда увозить на лето. Сыну уже исполнилось сорок три, но внук все не появлялся, а ведь она еще могла успеть его вырастить. Варвара сиживала в кафе на берегу Адриатики, смотрела на море, на статных папаш, гуляющих с детьми, и подбирала имя для внука: Савва, Божидар, Драголюб, Богдан, Светозар, — музыка славянских имен завораживала. Душко!
С Ядранкой Варвара познакомилась в Старой Будве, среди домов почти средневекового города. В конце восьмидесятых в Черногории случилось землетрясение, разрушенный город Будва собрали из разрозненных, вручную пронумерованных камней. Архитектура восстановилась внешне, но дух города выветрился, возможно, его вытоптали туристы. Ядранка, улыбчивая сербка из Белграда, на первом этаже псевдо венецианского палаццо снимала помещение площадью чуть больше подъезда пятиэтажки-хрущебы. У нее там был магазинчик под названием «Alta moda», она продавала тряпки из Китая, снабдив их этикетками итальянских фирм.
Конечно, Варвара не признавалась себе, что тайная цель ее дружбы с Ядранкой — завести здорового внука от этой девушки. Но так сложилось, что Ядранка приехала в Москву, снимала комнату на Дорогомиловской улице у одинокой Варвариной приятельницы и зарабатывала тем, что убиралась в квартире Варвары и у ее подруг. Стаса поразило, что Ядранка общалась с его авторитарной матерью без тени подобострастия. Кроме энергичных уборок два раза в неделю женщины занимались изучением сербского и русского, в процессе выпивая по рюмке-другой 50–градусной черногорской ракии.
