— Где вы были, когда раздался выстрел? — поинтересовался
Дронго.
— У нас винный склад, — пояснила Дороти, — обычно туда ходят
хозяева дома, но иногда захожу и я, чтобы достать некоторые продукты. Там
условия, как в морозильной камере, вы меня понимаете?
— Да, конечно. И вы там услышали выстрел?
— Нет. Я вышла на кухню и услышала какой-то глухой звук. Я
даже подумала, что там что-то упало. Не очень громкий. Потом поняла, что это,
наверно, был выстрел. Но не стала подниматься наверх. Наши хозяева все равно
наверх побежали. Они все вместе там были. А потом приехала полиция.
— Вы не видели, где в этот момент был ваш садовник?
— Господин Сумманен? Нет, я его не видела.
— И на первом этаже никого, кроме вас, не было?
— Не было.
— Вы видели погибшую женщину? Они только один раз поспорили
с молодым хозяином или все время ругались?
— Мне казалось, что она вообще все время дергается. Я ведь
не понимаю русского языка. Но я видела, как на нее смотрели все женщины в этом
доме. И старая хозяйка, и молодая хозяйка, даже сиделка и сестра хозяев дома.
Все они ее очень не любили.
— Вы бываете на втором или третьем этажах?
— Иногда поднимаюсь, — сообщила Дороти. — В обычные дни я
бываю только на кухне. Если меня позовут и скажут, что нужно подать еду
кому-нибудь в комнату, то только тогда я туда поднимаюсь.
— Ясно, — Дронго поднялся, — спасибо вам, миссис Бремнер.
Извините, что отвлек вас от работы. От вас можно позвонить в Эдинбург и вызвать
такси?
— Можно, — кивнула она, — только лучше позвоните сразу в
Гоффорд. Там есть машины. Она приедет сюда через десять минут. Я могу
продиктовать вам номер телефона.
— Спасибо. Я так и сделаю. — Он выслушал номер телефона и
позвонил, чтобы вызвать автомобиль.
Еще раз попрощавшись с кухаркой, он вышел на улицу. Кажется,
Дороти — единственный человек в этом доме без комплексов, подумал Дронго, глядя
на заходящее солнце. У каждого, с кем он сегодня разговаривал, были свои
проблемы и комплексы. Ольга Игоревна, привыкшая к тому, что ее мнение
единственно верное в семье, и поэтому не терпящая свою своенравную невестку.
Лилия, которая никак не может свыкнуться со своей ролью сиделки и ненавидит
своих хозяев. Дзидра ненавидит свою свекровь и не может нормально воспитывать
свою дочь. Ее дочь пережила такой шок после убийства и уже сейчас нуждается в
хорошей порке для воспитания. И наконец, даже садовник Сумманен, у которого
свои комплексы после августовского дефолта девяносто восьмого года.
— Вы уезжаете? — услышал он голос Сумманена, который
появился у него за спиной. Он по-прежнему говорил по-английски.
— Да, — обернулся к нему Дронго, — на сегодня я закончил.
— На сегодня, — повторил Сумманен, — а что будет завтра?
— Завтра я приеду снова. После того, как вы встретите Игоря
Дегтярева.
— Если он захочет вас видеть, — усмехнулся Сумманен.
— А вы думаете, что не захочет?
— Не знаю. Мне не нужно здесь думать. Я думал там, в другом
месте. А здесь мне нужно только аккуратно и дисциплинированно работать. Что я и
делаю.
— Почему вы считаете, что он не захочет меня видеть?
— Вы разворошили здесь целый муравейник, — пояснил Сумманен.
— Не думайте, что если я садовник, то обязательно дурак. Я ведь не всегда был
садовником.
— Я этого не говорил.
— Но подумали. Вы ведь эксперт по вопросам преступности.
Такой умный Шерлок Холмс. Я в молодости хотел даже поступить на юридический, но
не получилось.
— Вы это говорите так, словно в этом кто-то виноват.
— Конечно, виноваты. Закон соответствия. Если где-то убудет,
то в другом месте прибудет. По-другому его называют законом сообщающихся
сосудов. Именно поэтому я думаю, что наш хозяин не захочет снова с вами
увидеться.
— Вы философ, — мрачно заметил Дронго.
— Нет, я садовник. Это в России каждый садовник — философ. А
здесь садовник и есть садовник, без всяких философий. Все правильно. Каждый
должен заниматься своим делом.
Показалась темная машина, подъехавшая к зданию. Сумманен
кивнул на прощание и, повернувшись, пошел куда-то за дом. Дронго подумал, что
после заката солнца замок выглядит достаточно мрачно. Он дождался, пока
подъедет машина, и, усевшись, попросил отвезти его в отель. По дороге он
задумчиво смотрел в окно. Затем, достав мобильный телефон, набрал домашний
номер отца.
— Папа, здравствуй, — сказал он, услышав знакомый голос
отца, — вы не спите?
— У нас уже полночь, — заметил отец, — хотя я все еще читаю.
Ты ведь знаешь, что мы с мамой ложимся поздно. Привилегия пенсионеров — можно
ложиться когда хочешь, не нужно утром рано вставать.
Родителям было за восемьдесят, но оба работали. Отец был все
еще практикующим адвокатом, а мать преподавала в институте. Правда, нагрузки
были достаточно щадящими.
— Вы еще не совсем пенсионеры, — возразил Дронго. — Ты
знаешь, я столкнулся с очень интересным делом. Как будто все ясно, все
соответствует фактам, но я впервые интуитивно чувствую, что все должно быть
немного иначе. Возможно, это мне только кажется. Непонятная семья, где все не
любят друг друга и не доверяют друг другу.
— На самом деле таких семей гораздо больше, чем тебе
кажется, — заметил отец. — Ты знаешь, мы прожили с твоей мамой пятьдесят лет.
Мы были уже совсем немолодыми людьми, когда познакомились. И через семнадцать
дней решили пожениться. И за эти пятьдесят лет я ни разу не пожалел о своем
выборе. Ни разу за пятьдесят лет. Я понимаю, что не всем так везет в жизни, но
мне кажется, что люди просто не умеют делать верный выбор. Я уже говорил тебе об
этом. И не умеют по-настоящему ценить друг друга.
— Наверно, это правильно, — прошептал Дронго.
— Что ты сказал? Я не расслышал?
— Я сказал, что ты прав.
— Мне не нравится твое настроение. Ты становишься
меланхоликом. Так нельзя. В твоем возрасте все только начинается. Это я теперь
точно знаю. И вообще, настоящая мудрость приходит к нам только после
восьмидесяти. Всегда помни об этом.
— Когда доживу до восьмидесяти, то вспомню, — пообещал сын.
— Я тебе уже сказал, что мне не нравится твое настроение.
— В последнее время мне оно самому не нравится, — признался
Дронго. — Извини.
— Ничего. Это иногда бывает. Очевидно, у тебя были слишком
тяжелые встречи. Негативная энергия этих бесед влияет. Постарайся успокоиться и
ни о чем не думай. До свидания.
