— Так будет лучше, — сказал Уоллес.
— В таком случае нам лучше подняться в мою комнату, чтобы
подготовить это письмо, — сразу предложила Хотинская. — Надеюсь, к этому
времени господин эксперт уже завершит свою работу?
— Я постараюсь не задерживаться, — кивнул Дронго, поднимаясь
из кресла, — только мне понадобится переговорить с вашей сиделкой.
— Лилия спустится к вам через двадцать минут, — сказала
Ольга Игоревна и, не прощаясь, повернула кресло к выходу.
Мистер Уоллес поднялся и, кивнув Дронго на прощание,
осторожно спросил:
— Где вы остановились?
— В «Интерконтинентале», — ответил Дронго.
— Я вам позвоню, — пообещал адвокат, выходя следом за
Хотинской, которая выехала, даже не обернувшись в сторону своей невестки и
гостя. Лилия так же молча вышла за ней.
— Убедились? — иронично спросила Дзидра. — Смогли лично
убедиться, какая у меня свекровь и как мне с ней комфортно жить в нашем замке.
Скорее бы она отсюда убралась. Родителей нужно любить на большом расстоянии.
Или вы не согласны?
— Не согласен, — вздохнул Дронго, — я мечтаю каждый день
проводить рядом с моими родителями. Не всегда получается, но я пытаюсь быть с
ними как можно больше.
— В таком случае вам повезло, — усмехнулась Дзидра, — вы
представляете довольно редкий и вымирающий тип человека. Если в вашем возрасте
вы еще можете столь восторженно говорить о встречах с родителями.
— Ваши родители живы? — неожиданно спросил Дронго.
— Мать жива, — ответила Дзидра, — отец умер несколько лет
назад. Хотя он не жил с нашей семьей. Мы с сестрой росли без отца. У нас был
отчим, но он тоже умер восемь лет назад. А почему вы спрашиваете?
— Вам нужно сломать эту традицию разводов, — вздохнул
Дронго. — Если ваша мать развелась, когда вы были еще девочкой, то весьма
вероятно, что и вы можете развестись с вашим супругом. И передадите подобную «традицию»
своей дочери. Когда мать и бабушка имеют такой печальный опыт, дочь и внучка
почти гарантированно его повторяют. Эта статистика… Я бы на вашем месте не шел
на конфликты со своей свекровью столь часто. Это может не нравиться вашему
мужу, об этом вы не думали?
— Давайте не будем вмешиваться в мою частную жизнь, —
огрызнулась Дзидра. — Зачем вы хотите говорить с Мартой? Мне казалось, что она
вам больше не нужна.
— Я провожу расследование так, как считаю нужным, —
деликатно, но твердо заметил Дронго.
— В таком случае вы будете беседовать с ней в моем
присутствии, — категорически заявила Дзидра, — только в моем присутствии. Иначе
я не разрешу вам беседовать.
— Позовите вашу дочь, — согласился Дронго, — мы побеседуем
вместе.
Она взглянула на него, очевидно, решая, как ей поступить.
Было заметно, что она колеблется. Секунд через двадцать она все-таки поднялась
и вышла из гостиной.
«Кажется, деньги принесли в эту семью только несчастье, —
подумал Дронго. — Им было бы гораздо лучше не зарабатывать свои миллионы и
вести образ жизни среднего класса».
Дзидра вернулась с дочерью. Когда они спускались по
лестнице, было слышно, как они негромко переругиваются и мать что-то внушает
своей дочери — возможно, предостерегает ее от излишней болтливости. Они вошли в
гостиную и прошли к дивану. Дзидра уселась на диван, рассчитывая, что дочь
сядет рядом. Но та прошла и уселась в кресло. Дронго грустно усмехнулся. На
молодой девушке были джинсы, спущенные на бедра так, что были видны ее белые
трусики, и короткая рубашка, обнажавшая пупок.
— Извините, Марта, что я во второй раз вас беспокою, — начал
он, — но мне хотелось задать вам несколько вопросов.
— Это ваша работа, — ответила Марта, — спрашивайте.
— Вытащи жвачку изо рта, — попросила мать.
Дочь вытащила жвачку и прикрепила к ручке кресла. Мать
прикусила губу и ничего не сказала.
— В момент выстрела вы были в комнате, которая оборудована
под домашний кинотеатр, — сказал Дронго, — она примыкает к апартаментам
Виктора. Неужели вы ничего не услышали?
Дочь взглянула на мать, словно спрашивая ее совета. Затем
покачала головой.
— Ничего, — ответила она, — я надела наушники и смотрела
фильм. Поэтому ничего не услышала. И не могла услышать. Вы можете сами
проверить. Если надеваешь наушники, то ничего не слышишь, даже когда громко
кричат в соседней комнате.
— А там кричали?
— Да.
— И вы слышали их крики?
— Конечно, слышала. Они так громко ругались. Я как раз
прошла в комнату. Поднялась на третий этаж из своей комнаты. И услышала, как
они ругаются.
— О чем они ругались?
— Дядя Виктор обвинял ее в том, что она его все время
обманывает. А она говорила, что он ее обманывает. Такие взаимные упреки. Но я
их не очень долго слушала. Мне это было неинтересно. Я надела наушники и
включила фильм. А потом узнала, что Злату убили, и стрелял в нее дядя Виктор.
— И вы ничего больше не услышали?
— Ничего. Пока не пришла мама. Я даже не знала, что там
произошло. Они меня туда не пустили.
— Какой фильм вы смотрели?
— Третий фильм из цикла «Властелин колец».
— Он называется «Возвращение короля», — вспомнил Дронго.
— Вы помните название этого фильма? — удивилась она. — Ничего
себе. В вашем возрасте…
— В моем возрасте люди еще любят хорошие книги, — продолжил
за нее Дронго, а Толкиен всегда был одним из моих любимых писателей. И
экранизацию его трилогии я считаю выдающимся достижением голливудского
кинематографа. Открою вам секрет: я видел этот фильм и вообще все три фильма
трилогии раз сорок. И они мне ужасно нравятся.
— Вот видишь, — обратилась к матери Марта, — а ты говорила,
что это глупые фильмы.
— У каждого свои предпочтения, — дипломатично заметил
Дронго, не дожидаясь ответа Дзидры.
— Мне все равно не нравятся эти фильмы, — пожала плечами
Дзидра, — я их совсем не понимаю.
— В таком случае я понимаю, почему вы ничего не услышали, —
улыбнулся Дронго, — когда идет такая драка на экране по взятию белой крепости,
услышать что-либо рядом практически невозможно. Даже без наушников. Кто вам
нравится больше? Король Арагорн или эльф Леголас? А может, тролль Адрилл? Хотя
некоторым нравятся даже хоббиты. Это уже на вкус каждого.
— Мне они все нравятся, — пожала плечами Марта.
— Тогда понятно, — кивнул Дронго. — А ваш двоюродный брат
был в соседней комнате?
