Но вот Эртан шагнул к ней, обнял, прошептал своим бархатистым голосом:
– Кати… Наконец-то… Я так ждал, все боялся, что ты передумаешь…
Она рассмеялась негромко и тут же расслабилась. Просто поразительно было, как это ему всегда удавалось парой слов, одной улыбкой, прикосновением теплых рук привести ее в чувство, вселить уверенность в том, что ее любят, ценят, ждут…
Кругом суетились какие-то люди. Кто-то спешил с поздравлениями, кто-то подбегал оправить платье, одернуть на Эртане пиджак. Щелкали вспышки фотокамер, галдели журналисты. Но Катя в какой-то прострации не узнавала никого, не слышала гремящей со всех сторон национальной музыки, не замечала все прибывающих гостей. Ей до сих пор не верилось, что этот день, которого она так ждала и так страшилась, наступил. Что позади был развод с Павлом, официальный отказ от квартиры в Строгине, оформление всех необходимых документов, приезд в Турцию, долгие недели подготовки.
Впереди их ждала торжественная свадебная церемония. Ради такого случая Эртан арендовал пляж неподалеку от его родительского дома, в районе Шили. Там, на песчаном берегу, они и должны были обменяться клятвами после того, как подпишут здесь, в мэрии, официальные бумаги. Там же будет организован и банкет. Катя знала, что на свадьбу съедутся самые высокопоставленные гости, что торжественное бракосочетание любимца турецкой – а теперь уже и мировой – публики будет освещаться всеми СМИ и долго еще обсуждаться как едва ли не самое знаковое событие года. Ей, в общем-то, не было никакого дела до всей этой помпезности, суета и шумиха ее скорее утомляли. Эртан же, привыкший не теряться на самых громких светских мероприятиях, кажется, по своему обыкновению, успевал уделить толику своего внимания каждому из гостей – с кем обменяться парой фраз, кому кивнуть, кому улыбнуться, принять выгодную позу под камерой очередного репортера, прижать к себе невесту, шепнуть ей в ухо что-то ободряющее.
Наконец, время настало. Словно во сне, Катя поднялась вместе с Эртаном по ступеням здания. В голове мутилось. Откуда-то из подсознания всплывали образы из ее сна. Тихая беседка у моря в доме Эртана. Легкий ветерок, оставляющий вкус соли и хвои на губах. Солнце, проглядывающее сквозь зеленые ветви. Голоса и легкий смех там внизу, на пристани. Белый сверкающий на солнце бок катера. Эртан, опускающийся на колени и сильными руками отвязывающий канат. И мальчик, удивительно красивый маленький мальчик со смешливыми зелеными глазами, со спутанными каштановыми вихрами. Маленький ангел, будто спрыгнувший к ней с полотен Рафаэля. Мальчик, протягивающий к ней руки и называющий мамой. Неужели это теперь будет в ее жизни? Неужели тот давний сон все же не обернется кошмаром и станет явью?
Вся церемония в мэрии заняла всего лишь несколько минут. Катя с Эртаном поставили подписи на документах, облаченный в мантию служитель закона сухо поздравил их, сказал несколько официальных фраз. Эртан обернулся к Кате, отвел от ее лица алый ажурный платок и коснулся губами ее губ. А затем, взяв ее за руку, повел обратно, туда, где сияло меж неплотно прикрытых дверей синее стамбульское небо.
На улице они быстро сели в машину, теперь уже в одну. Катя все никак не могла осознать произошедшего, молчала и временами искоса взглядывала на Эртана. Тот же, поймав ее взгляд, ободряюще улыбался и похлопывал ее по руке. Наконец, кортеж затормозил, подъехав к пляжу. Эртан вышел из автомобиля и распахнул перед Катей дверь.
В лицо ударил ветер, и Катю на миг оглушило взревевшей музыкой и радостными выкриками. Впереди лежала широкая полоса золотистого песка, за которой катило смирные, ласковые бирюзовые волны море. Чуть левее, под полотняными навесами от солнца, уже были накрыты для гостей длинные ряды столов. Белоснежные скатерти шелестели на ветру тяжелыми крахмальными складками, тускло поблескивало благородное столовое серебро. А вокруг, куда хватало глаз, были цветы. Розы всех оттенков – белые, бледно-розовые, желтые, алые, винно-бордовые – украшали столы, навесы, пышными букетами выглядывали из напольных ваз, свешивались с ожидающей молодых зеленой арки, устилали ведущую к ней дорожку. И сам воздух казался шелковистым и нежным от их аромата.
В мэрию были приглашены только самые близкие, основные же гости собрались здесь. Катя видела застывшую в ожидании церемонии нарядную толпу. А чуть дальше маячили облаченные в белоснежные сорочки и черные жилетки многочисленные официанты, которые должны были обслуживать сегодняшнее мероприятие. Справа, на импровизированной сцене, тоже украшенной цветочными композициями, располагался оркестр. Лихо взмывали вверх смычки, поблескивали под солнечными лучами тарелки, пыхтели духовые. Катя, конечно же, узнала музыку. Это был «Вальс цветов» из «Спящей красавицы» – дань уважения русской невесте турецкого жениха.
Эртан взял ее под руку и повел к арке, где уже ждал наготове ведущий церемонии. Катя, все еще словно в волшебном сне, выговорила вслед за Эртаном слова клятвы, протянула руку – на безымянный палец скользнул золотой ободок кольца. Затем Эртан снова, как и в мэрии, привлек ее к себе и коснулся губами губ.
Толпа гостей восторженно заревела. В небо взлетели и осыпались им на головы сотни розовых лепестков. Один из них запутался у Эртана в волосах и трепетал там теперь, нежный, яркий.
– Поздравляем! Поздравляем! Счастья вам! – неслось отовсюду.
У Кати кружилась голова, в груди теснило от ощущения сбывшегося счастья. Она сжала пальцы Эртана в ладони и почувствовала, как он ответил на ее рукопожатие, все так же продолжая ослепительно улыбаться в радостную толпу, кивать направо и налево, благодарить за поздравления.
Промелькнуло перед глазами лицо Мустафы. Продюсер, видимо, неплохо владел собой. Что бы он сейчас ни испытывал, на губах его играла вежливая улыбка, лишь темные глаза смотрели на Катю с Эртаном печально. Дождавшись своей очереди, он подошел ближе, обнял жениха, коротко хлопнул его по плечу, а Кате успел шепнуть:
– Значит, не послушали меня все же… Смелая вы женщина, Кати! – и тут же скрылся куда-то, слился с толпой гостей.
Вслед за ним с поздравлениями подошла сестра Эртана Небахат. Она тепло обняла Катю и шепнула, как все они, вся семья, счастливы за молодоженов, что желают им много лет в радости и согласии.
Из-за ее плеча Катя разглядела красавицу Нургуль, прижимавшую к глазам кружевной платочек. И топтавшегося рядом с ней Сережу. Тот сосредоточенно шевелил губами, должно быть, по настоянию молодой жены, зубрил несколько поздравительных фраз на турецком.
Эртан явно чувствовал себя во всей этой праздничной сутолоке как рыба в воде. Катя же не успевала отвечать на поздравления, оборачивалась то вправо, то влево и внезапно застыла, разглядев в праздничной толпе знакомое лицо. Ее словно мгновенно окатило холодной водой, радостное возбуждение схлынуло, пальцы дрогнули в твердой ладони Эртана.
Чуть поодаль от других гостей, почти у самой кромки моря, сжимая в руках огромную охапку белых лилий, стоял Андреас Адамиди. С выгоревшими под греческим солнцем развевающимися на ветру волосами, с отливающей золотом гладкой кожей, облаченный в белоснежный костюм и с издевательскими белыми лилиями в руках, он был невозможно прекрасен. Щурил свои бирюзовые кошачьи глаза, смотрел прямо на Катю и улыбался. То ли безмятежно, то ли снисходительно. А может, в его улыбке плескался отчаянный вызов – мол, смотри на меня и думай, кто же на самом деле является на этом празднике ослепительно прекрасной невестой.
