– Не хочу в Москву, – честно сказала я. – Пришла бы сейчас в какой-нибудь домик и осталась бы там навсегда. Чтобы всегда перед глазами – вот эти просторы, огромное небо. И ты.
– Пойдем, выберем себе домик. Три продаются.
Я посмотрела на Алёшу.
– Шутишь?
– Нет. Очень хорошие домики. Два под слом, один уже сломали.
Я засмеялась:
– Что же в них хорошего?
– Построим заново. Ты хотела бы здесь поселиться?
– Ты же хочешь, значит, и я хочу, – ответила я, любуясь им. Никто бы не назвал Алёшу красавцем. Но он такой приятный, милый, симпатичный… Наверняка не мне одной это кажется.
– Я был уверен, что тебе здесь понравится, пошли.
Мне на самом деле очень понравилась одна из трех деревень, где Алёше посоветовали посмотреть домик «под слом». Дом был просто чудесный, сказочный. Очень старый, но крепкий, и при известной сноровке и уме его можно было подновить и достроить.
– Я бы так жила… – сказала я Алёше, который все время, пока мы ходили по деревне и полю вокруг, крепко держал меня за руку. – Прямо в нем.
– Нет, – покачал он головой. – Мне нужна большая комната для занятий. И еще в старых домах старая энергетика… Не чувствуешь? Дом должен быть или родной, или новый. Я так считаю.
– Хорошо…
Как-то я сразу тоже стала так считать. Вот тебе и на! Я же такая самостоятельная, у меня на все свое мнение… И вдруг – мне нравится думать так же, как он, нравится быть с ним единым целым… Интересно, а потом это пройдет? С Ильей ведь тоже когда-то так было, но мне совсем не хочется об этом сейчас вспоминать. Неприятно даже.
Вика позвонила еще и еще раз. Потом что-то написала. Алёша нахмурился, ответил, стал с ней переписываться.
– Что-то не так?
– Лёня… Нахамил, ушел с ребятами. Вика считает, что они пошли выпивать.
– Понятно.
Алёша пытался звонить приемному сыну, тот не брал трубку.
– Ладно! Разберусь, когда приеду. – Он отключил телефон и убрал его подальше. – Я имею права на отдых и на отдушину. Будешь моей отдушиной?
Я осторожно кивнула. Отдушина… Интересное слово… Проследить бы его этимологию. Происхождение в родном языке то есть…
Алёша поцеловал меня в щеку, в нос, в брови.
– Всегда будешь со мной, да?
– Да, – не очень уверенно сказала я.
– Сомнения? – Он внимательно посмотрел мне в глаза.
Я помотала головой. Нет, не буду ничего выяснять. Не могу. Забивать колки, устанавливать границы, определять белое и черное… Рябое! В клеточку и полосочку…
Я поймала себя на том, что совершенно не хочу собирать красивые листья – еще были кое-где кленовые и дубовые, даже не очень хочу фотографировать. Хочу раствориться в своей любви. Хочу не думать, что будет дальше, не пускать ни одной плохой мысли. Хочу, чтобы все были счастливы и никто не страдал. Но так не может быть. И мысли эти все равно далеко не прогонишь.
«Как у тебя дела?» – сама написала я Марише.
Та коротко ответила:
«Нормально, мам. А у тебя?»
«У меня хорошо».
«Ну что, отдохнула от меня»? – через какое-то время написала мне дочь. Понятно. Она думает, что я от нее устала и куда-то поехала отдыхать.
«Я не от тебя отдыхаю, просто от суеты. И от самой себя». Я решила, что вот так, непонятно, ответить лучше всего.
«Хорошо», – мирно ответила Мариша и послала мне три красных сердечка.
Как-то мне стало не очень уютно, заскребло на душе… Но я прогнала эти неправильные мысли и ощущения. Что неуютного? У Мариши – своя жизнь, коммунистические идеалы, какие-то группы в Интернете, переписка, ей надо получать образование, пусть учится, заводит друзей, ждет своей любви, смотрит по сторонам, чтобы не спутать любовь и нелюбовь… А я…
Я посмотрела на Алёшу. А я нашла своего человека, с которым теперь никогда не расстанусь. Скажет, будем жить здесь, – останусь. Все брошу и буду косить траву, сажать цветы, ждать его из Москвы. Езды-то – около двух часов. Ведь ему не нужно ездить на работу каждый день. Может быть, наконец осуществится моя мечта, и я стану модельером. Буду жить в доме, на земле, и придумывать красивые платья – для полных и тонких, для юных и не очень, синие, белые, ярко-красные и нежно-розовые… Какое это было бы счастье…
– Всё хорошо? – Алёша прижал меня к себе. – Не мерзнешь?
– Всё хорошо.
– О чем думаешь?
– Мечтаю. О том, что будет дальше.
Алёша улыбнулся, поцеловал меня.
– Ты так искренне это говоришь. Всё будет хорошо, Оля, поверь мне.
– Я верю.
Прекрасные два дня, к сожалению, очень быстро закончились. Я вернулась в отличном настроении, чуть-чуть настроение портило то, что Алёша уехал домой, что дом его где-то в другом месте. Я – здесь. А дом – там. Но я была полна чувствами, обещаниями, надеждами, мечтами.
– Мама!.. – ахнула Мариша, когда открыла мне дверь.
– Что?
– Да ты просто светишься, правда!
– Воздух целебный, – улыбнулась я. – Хорошее место.
– Поедем туда вместе?
– Конечно! – не очень искренне ответила я, и побыстрее ушла в ванную.
Ну вот, началось… Остаться бы там, в том сказочном доме с чуть покосившимся крыльцом и старыми резными ставенками, спрятаться от всего и от Маришиных глаз, в том числе. Хорошо ли то, о чем нельзя рассказать своему взрослому ребенку? Наверное, нет. Я долго-долго мыла руки, умывалась. Наконец, вышла из ванной. Мариша, как маленькая, стояла под дверью.
– Пойдем пить чай? – как-то заискивающе улыбаясь, спросила она.
Да что происходит, в самом деле?!
Мариша разлила чай, пододвинула мне тарелку с бутербродами.
– Извини, мам, не успела ничего приготовить, сидела со сложным заданием весь день. Представляешь, нам задали написать статью о воображаемом городе, где все построено из минералов. И какие свойства приобрели все здания, дороги, мосты…
Я кивнула, не очень внимательно слушая. Я представила другое – как Алёша сейчас приехал домой. Вика откроет ему дверь, по-родственному поцелует, они будут обсуждать семейные проблемы, думать, как поступить с Лёней, чтобы увести его из той компании, в которую он попал… Я была уверена, что он спрячет подальше нашу с ним сказку, все прекрасные часы, которые мы провели вместе, всю красоту, которую мы увидели, все тепло, которое между нами было. Все слова, которые были сказаны и не были. Это всё никуда не денется. Но это – сказка. А дома его ждет обычная жизнь. И никуда от нее тоже не деться.
– Мам… – Мариша замолчала и с укором посмотрела на меня. – Ты меня не слушаешь?
