– Может быть, самолет? – неуверенно предложила я. – Зачем так… шиковать…
Ненавижу себя, когда я в непонятных ситуациях начинаю мямлить, вот как сейчас.
– Не люблю самолет, лишний раз не летаю.
– Боишься? – удивилась я.
– Просто не люблю. У меня же родители разбились на вертолете, в поисковой экспедиции.
– Да? Ну да, конечно…
Мне было очень неудобно, я не помнила этого. Рассказывал ли об этом Алёша? Он жил в общежитии, был не из Москвы, откуда-то с Урала… Или не с Урала… Это всё, что я помню.
– А твои живы? – спросил он. – В Норильске, по-прежнему?
– Нет, умерли.
– Так рано?
– Ну да. Климат оказался неподходящим для обоих. Я привыкла быть одна. Точнее, с Маришей.
– Мне очень понравилась твоя дочь.
– Чем? – удивилась я.
– Какой нематеринский вопрос! – засмеялся Алёша.
– Я хорошая мать, – стала оправдываться я. – Даже очень хорошая. Но просто она при тебе так странно себя вела.
– Я тебе уже сказал – ревнует. Оля… Я не хочу уходить.
Я не поняла, вопросительно посмотрела на него.
– Не хочу от тебя уходить. Не знаю, что это. Не могу уйти.
– Тогда я уйду.
– Подожди. – Алёша перегородил мне путь. – Подожди, пожалуйста. Можешь дать мне слово, что ты не исчезнешь… И еще… что с Михаилом больше не будешь общаться? Прости, что я так. Но он не очень порядочный человек. Я не близко его знаю, но того, что знаю, – вполне достаточно.
– Если я буду… с тобой… близко общаться, – я хотела выразиться как можно определеннее, но нужные слова не выговаривались, – ты тоже перестанешь быть порядочным человеком.
– Нет, ты неправа. Все не так говоришь. Михаил – другое дело. Таким образом человек получил кафедру, что… И хотя – что ему далась эта кафедра, зачем? Разве что проложить себе дорожку к ректорству…
– Уничтожил кого-то?
– Почти. Я так удивился, когда он вчера ко мне пришел в гримерку. Я подумал, что ему нужен мой мастер-класс для большой жирной галочки. Знаешь, сейчас так все заорганизовано стало.
– Я думала – вы друзья…
– Нет. И домой бы я его ни за что сам не пригласил… Так как-то вышло… Я думал, вы с ним вместе, боялся, что ты сейчас пропадешь – и все. Ничего этого не анализировал, конечно, так получилось… тем более это после концерта было. Я устал, выложился. Сложная программа…
– Не знаю, что ему нужно… – пробормотала я, все больше запутываясь. Ерунда какая-то. Еще они и не друзья… Зачем он тогда поддакивал, что Вика хорошо готовит? Просто так, чтобы что-то сказать? Вот он и влез опять между нами. – Я пойду, хорошо?
– Плохо. Но ты иди. – Алёша наклонился ко мне и поцеловал в щеку или скорее потрогал ее губами, осторожно-осторожно. – И приходи обратно. Когда-нибудь.
Я услышала его дыхание, машинально провела рукой по этому месту. Как странно… Все странно…
Что-то случилось, что-то изменилось в моей жизни. Что-то очень важное, самое главное. Нет, самое главное – то, что я мать. Я так всегда считала. Без Мариши моя жизнь была бы пуста и бессмысленна. Но я уже вырастила дочь. Вот она ходит рядом, хорошая, большая, резкая, в чем-то очень наивная. И я ей больше не нужна. То есть нужна, но… не полностью. И это обстоятельство удивительным образом меняет что-то во мне самой. Я чувствую себя одинокой и свободной. Точнее, чувствовала, до того как в моей жизни снова появился Алёша.
Он стал звонить мне каждый день по три раза. И писать с утра до вечера. Шесть, семь, десять раз в день. То коротко, то подробно. Про все, что происходит, про то, что его волнует, о чем он думает. Мне казалось, что он рядом. Он спрашивал меня обо всем, включая самые неинтересные вещи. Каждый раз я думала – не буду отвечать. И каждый раз отвечала, потому что и мне тоже это было нужно. Потому что мне тоже хотелось сказать ему обо всем. Я пыталась не думать о Вике, и… у меня это получалось.
Меня просто преследовал Михаил. Не звонил, но забрасывал письмами. Чем уж я ему так понравилась, я понять не могла. Синим платьем с белой розой? Своим прелестным возрастом «ягодка опять»? Почти, мне еще нет сорока пяти, но брезжит, брезжит… Я так боюсь стареть. Или уже теперь не так, как раньше? Когда в моей жизни появились сразу двое мужчин. Не было ни гроша… Оба музыканты, оба самодостаточные. Михаил – даже неженатый. Правда, это первое свидетельство его сложного характера. Ни одна женщина не может, наверное, долго быть с ним рядом. Едкий, категоричный, эгоистичный. Хотя остроумный, абсолютно свободный и достаточно обеспеченный.
Михаил мне рассказал, что он не только преподает в консерватории, что не приносит деньги совсем, но еще и возглавляет какие-то общественные организации, и связанные с музыкой, и напрямую не связанные, это его и кормит, позволяет иметь хорошую машину, баловать любовниц, ездить по всему миру несколько раз в году.
Странный, парадоксальный интерес ко мне Михаила я могла объяснить лишь какими-то линиями, по которым мы ходим, сами того не зная и вовсе не желая этого. Как крохотные шарики катаются по выдавленным в игрушке линиям. Могут упасть, соскочить с этих линий, но далеко от них все равно не укатятся. Игра такая…
– Мам, ты так изменилась… – Мариша присела у стола, забросив в рот маленькую сушку.
– Не хрусти так энергично, пожалуйста, – попросила я.
– Раздражает? – улыбнулась Мариша на удивление неискренне, даже заставив меня внимательнее на нее посмотреть. Моя дочь все делает искренне – по умолчанию. Что случилось?
– Нет, просто боюсь за твои зубы. Вот я в двадцать лет сломала себе зуб…
– Мам… – прервала меня Мариша, – я знаю наизусть про твой зуб. Ты не хочешь спросить меня, почему я позже прихожу домой?
– Позже? – удивилась я. – Почему?
Мариша покачала головой и стала ломать все сушки руками.
– Ты птицам корм, что ли, делаешь? – не выдержала я.
– Нет, мам, я нервничаю, так выражаю свою реакцию. Я думала, ты деликатно не спрашиваешь…
– А-а, да… – ответила я, потому что мне, в отличие от моей собственной дочери, немного соврать, если очень нужно, не представляет особенного труда, – конечно, из деликатности…
– Мам… Ты думаешь, ты умело врешь? Ты думаешь, я ничего не вижу? Я специально домой стала позже приходить, чтобы ты на меня внимание обратила! Выхожу на одну остановку метро раньше и пешком иду!
– А я думала, у тебя молодой человек какой-то появился…
Мариша горько засмеялась.
– Ничего ты не думала! Ты даже не заметила! Да, приехали! Ты так спокойно об этом говоришь. А тебе, что, совсем наплевать, что у меня появился ухажер? То есть нет меня дома – и очень хорошо, места больше, да? Да?!
