– Скажи мне, а зачем ты стоял у меня под окнами?
– Когда? – улыбнулся Алёша.
Я немного растерялась.
– Ну как же… Тогда, в юности…
Алёша продолжал улыбаться:
– Это было как в другой жизни, правда? И в то же время как будто вчера. Смотрю на тебя и не верю, что столько лет прошло…
– Так почему?
– Потому что я тебя любил, – спокойно ответил Алёша.
– А чего ты ждал?
– Не знаю. Чуда. Но оно не произошло.
– А с Викой произошло?
– Ты задаешь жестокие вопросы.
– Прости, пожалуйста. Почему? Ведь у вас всё хорошо.
– Да… хорошо… А у тебя как в жизни?
Что мне ему было сказать? Если бы этот вопрос задал не он, а кто-то другой, и недели две дня назад, задолго до юбилея Ильи и всех неожиданных событий, я бы сказала: «У меня наконец наступила в душе гармония и покой. У меня замечательная дочь, чуть с причудинкой, конечно, но положительная, правильная девочка. У меня хорошая работа. Мы не бедствуем. Здоровы. Что еще надо?» А оказывается, мне нужно что-то еще.
Оказывается, Мариша выросла и вот-вот пойдет своим путем, уже пошла – у нее свое мнение, свои оценки, свои решения. И ведь она имеет на это право. Стоит ли нам продолжать жить вместе? Вот и не знаю. Может быть, ей нужно начинать свою собственную жизнь, без оглядки на меня. Не думать, жду ли я ее с ужином, скучаю ли одна в выходные. Составлять свои планы и маршруты самостоятельно. Пусть живет, делает свои ошибки, пусть взрослеет. Я-то, конечно, сама жила с бабушкой, приходила не в пустую квартиру… Но бабушка это бабушка…
– Не хочешь отвечать? Ну ладно.
И… еще. Оказывается, у меня в душе есть что-то к Алёше, что тут же всколыхнулось, как только я его увидела. И весь мой покой и гармония как-то быстро улетучились. Но не говорить же мне ему об этом?
Алёша поднял воротник.
– Да… избаловался я нашим воздухом. Полтора года там живем… В городе давно не гулял. Дышать особенно нечем.
– Ну, прости. – Я остановилась. – Пойдем обратно.
– Да что ты! – Алёша, едва касаясь, погладил меня по спине. – Оленька… Да, чудеса… Как-то так быстро все прошло… Будто и не было… Скажи, а с Михаилом ты давно знакома?
– Со вчерашнего дня.
Алёша недоверчиво посмотрел на меня.
– То есть…
– Ну конечно. Я случайно зашла к тебе на концерт. А он…
Алёша достал из кармана телефон, услышав сигнал.
– Привет. Нет, не дома. Пока нет… Про мастер-класс, да решим, определим тему, лучше на конец ноября… Оля? – Он посмотрел на меня. – Не знаю. Звони ей сам.
Алёша, поджав губы, засунул телефон обратно в карман.
– Что?
– Звонил Михаил. Говорит: «Олюшку свою потерял».
– Да что за ерунда! – чуть не плача, сказала я. – Взрослый человек!.. Глупые какие шутки. «Олюшка»… Никто меня так в жизни не называет! Какая, к чёрту, Олюшка?
– Он называет… Тебе неудобно сказать, что у тебя с ним какие-то отношения? Ты жалеешь о них?
– Да какие отношения! Алёша! Что за ерунда!.. Поверь мне, пожалуйста, это просто какое-то наваждение… Я не знаю, что это за человек…
– Ладно. Конечно, я тебе верю, а не ему. И… это в общем не так важно. Главное, что я тебя увидел. И как-то все… Встало на свои места.
– У тебя что-то было не на месте? – Улыбнулась я через силу. Мне было досадно, что Михаил опять вмешивался в мою жизнь. Странный, странный человек. Совершенно мне непонятный и теперь даже неприятный.
– Алёша, – твердо сказала я. – Я очень рада, что я тебя вчера увидела на концерте и… еще рада, что мы сегодня встретились. Только, наверное, нам не нужно больше видеться.
– Почему?
– У тебя жена.
– Пока я никак ее не задеваю. Тем, что с тобой встретился.
– А ты будешь говорить ей о нашей встрече? Она вообще знает что-то обо мне?
– Что-то знает. Что я любил безответно одну девушку и потом никак не женился, пока не встретил ее. Да и то не сразу.
– А о сегодняшней нашей встрече скажешь? – сама не знаю зачем, настаивала я.
– Ты хочешь знать?
– Да.
– Зачем?
– Хочу понять, какой ты.
– Я? – Алёша засмеялся. – Ты не знаешь, какой я? Я совсем не изменился. Но скажу ли Вике… Не знаю. Врать не люблю. А объяснить, зачем к тебе поехал, жене не смогу.
Я кивнула, чувствуя себя не очень ловко. Да, хорошее настроение потихоньку начало уходить некоторое время назад и вот – прошло без остатка. Осталась неожиданно навалившаяся усталость и грусть.
– Проводи меня, пожалуйста, домой, – попросила я.
Всю дорогу до дома мы шли молча. Метров за триста до моего дома Алёша снял свою теплую перчатку и взял меня за руку, вопросительно посмотрев на меня. Я не убрала руку. Мне было хорошо и приятно ощущать свою руку в его руке. Я понимала, что не должна этого делать. Навстречу, естественно, попалась соседка, причем все та же, Алина, которая с некоторых пор стала уменьшать себе возраст ровно на треть. Сегодня Алина была в тонкой вязаной шапке с большим меховым помпоном.
Алина хотела что-то сказать, но не нашлась что, только коротко засмеялась, и помпон на шапке закачался. Я помахала ей рукой в ответ.
У подъезда Алёша взял меня за плечи. Я хотела освободиться, но как-то не получилось.
– Через десять дней я поеду на гастроли, на три дня, в Минск. Поедешь со мной?
– Алёша…
– Пожалуйста, ничего сейчас не говори. Подумай. Вернее, не думай. Как будешь чувствовать, так и сделай.
– Я буду плохо себя чувствовать, Алёша. Это… невозможно. Это ненужно.
– Пожалуйста, не спеши с ответом.
Как будто он меня спрашивал, выйду ли я за него замуж. Или хотя бы – вышла ли бы семь лет назад, когда развелась с Ильей, а он еще был не женат.
Я помотала головой и освободилась из его объятий. Алёша отпустил меня, но не сразу.
– Просто так – поехали. Будешь жить в другом номере.
Я внимательно посмотрела на него.
– Зачем?
– Будешь моей музой. Моим товарищем. Моей прекрасной спутницей. Погуляем. Поговорим. Ты не будешь бежать домой. И я не буду бежать домой.
– Ты серьезно?
– Конечно. Мы же взрослые люди.
– Ну да… – Я недоверчиво посмотрела на своего друга юности. – Взрослые.
– Я скажу, чтобы два номера заказали. И билеты в соседних купе. Я оплачу два полных люкса, хорошо?
