Надежда в его взгляде сменилась раздражением.
– Именно те, что нужно, – сказал он с уверенностью.
Я попытался придать голосу уверенности:
– Почему ты так считаешь?
– Давным-давно мне один человек рассказывал, – соврал он и скомандовал: – Отойди-ка, я сам попробую.
Пока события развивались по известному сценарию. Я запер дверь, нащупал пистолет и, пока Иггельд раскладывал арты, снял его с предохранителя, прицелился в затылок. Мне все равно не жить, хотя бы остановлю это, пусть Пригоршня порадуется. Пока здесь будут разбираться, что к чему, рвану к книгам, достану «отвертку» и уйду. Осталось дождаться, когда сборка сработает.
Иггельд все делал правильно. Арты задрожали, начали излучать свет, свет стал густым, превратился в пылевое облако, которое закрутилось смерчем над столом.
Я смотрел то на вращающийся белый столб, то на Иггельда.
Смерч гипнотизировал, менял плотность, цвета, консистенцию, ронял на пол цветные капли, разноцветное мерцание отражалось стальными пластинами стен и потолка, и комната напоминала огромный стробоскоп, внутри которого – я и замерший впереди Иггельд.
Хлопок – и смерч опал, ударился об алтарь, взметнув облако пыли. Палец нажал на спусковой крючок – щелк! Осечка. Щелк, щелк… заклинило патрон.
Медленно повернулся Иггельд, вскинул бровь, окатил меня недоумением и ненавистью, потянулся к кобуре. Бежать!
Черт! Не получилось! Я захлопнул дверь раньше, чем грянул выстрел. В коридоре от меня шарахнулся уборщик Кулер.
– Держи дверь! – распорядился я. – Он превратился в монстра!
Кулер послушался, прижался к ней всем тщедушным телом, а я рванул по коридору к заветной полке, где спрятал «отвертку». Надо было догадаться, что реальность будет сопротивляться!
Шаря между книгами, я глядел на дверь, где был заперт Иггельд. Вопреки ожиданиям он не стал ломиться в коридор, зато коммуникатор рявкнул его голосом:
– Внимание всем! Химика взять живым!
Не страшно, у меня есть «отвертка», активирую ее, и никто меня не достанет… Кстати, где она? Должна быть между этими книгами… Или между другими? Выругавшись, я скинул книги на пол, расшвырял их ногой и с ужасом понял, что артефакта там нет. У меня была одна попытка, вторую Зона не даст, «отвертки» в этой реальности просто не существовало.
Время словно застыло. Кулер отошел от двери, выпуская Иггельда с парализатором футуристического вида. Зачем я, дебил, не взял с собой автомат?! Я прицелился в Иггельда из пистолета – мой враг упал на живот.
Щелк, щелк, щелк.
Твою ж мать! Я метнулся к проходной, рассчитывая на чудо. Мне наперерез выбежал Чук, одной рукой я ударил его в шею, второй рванул ствол его АК на себя. Отобрал автомат, сделал шаг, еще шаг… Что ж так тяжело? Тело словно налилось свинцом. Автомат выпал из рук, картинка смазалась. «Парализатор…» – подумал я, прежде чем потерять сознание.
* * *
Четыре лампочки на потолке бегали по кругу. Останавливались и начинали движение заново. Жутко тошнило, но тело не слушалось, и перевернуться набок пока не получалось, я даже не понимал, где нахожусь. Рядом что-то шумело, звуки сливались в монотонный гул, пульсирующий в голове. Как с похмелья, только раз в пятьдесят сильнее.
Когда же это кончится?
Странно, но сознание ясное, и от этого еще хуже, потому что я понимаю, что меня ждет. Иггельд не простит предательство. На его месте, чтобы не терять ценного сотрудника, я подверг бы себя действию излучателя – сразу стану преданный, сговорчивый и выложу, почему решил его пристрелить. Выложу также, что сюда идет штурмовая группа, которая камня на камне от Института не оставит. У Иггельда будет время, чтобы подготовиться и встретить незваных гостей, для Пригоршни все закончится быстро.
Для меня, похоже, уже закончилось.
– Очухался? – сквозь скрежет и гул прорвался искаженный помехами голос Иггельда. – Вижу, что очухался. Не двигайся, а то вырвет. Часа через два будешь как новенький. Ты уверен, что спасаешь мир, да? Почему же пришел сюда и принес артефакт? В твоих действиях нет логики, это не похоже на тебя, что наводит на мысль о вмешательстве в твою психику. Кто же проделал это с тобой? А, Химик?
Он смолк, монотонный гул рассыпался на десятки звериных голосов: гукали обезьяны, скулили собаки, животные носились по клеткам, топали, цокали когтями по бетону. Значит, я предположительно в лаборатории, в клетке недалеко от спальни Иггельда.
Пока излучатели не готовы, их через пару дней будет устанавливать Кот, значит, у меня есть день-два, чтобы найти защитный браслет… Если получится сбежать.
Если…
Я умею пользоваться отмычкой, но Иггельд – не дурак, должен об этом догадываться. Значит, я, скорее всего, связан. У меня есть несколько часов, чтобы выбраться на поверхность. Если не получится, предпочел бы умереть, чтоб Иггельд не узнал об отряде Пригоршни. Неплохо бы поговорить с Иггельдом, рассказать ему часть правды и отвести беду от движущегося сюда отряда. На его месте я не поверил бы и все равно устроил допрос, так что участь моя безрадостна. Буду служить Иггельду верой и правдой. Самое смешное, сам буду думать, что это собственное желание.
– Жаль, что ты не можешь ответить.
Я попытался сказать «могу», но замычал, оплывший язык не хотел слушаться. Иггельд продолжил:
– Ничего, завтра соловьем запоешь. Интересно, в какую западню ты попал и какая мотивация тебя все-таки привела сюда. Значит, ты не совсем потерян, за тебя можно побороться. У меня миллион предположений, за пару часов я голову сломал! В жизни не встречал задачки труднее, главное, чтоб тебе память не стерли.
Ты прав, будь моя воля, я не вернулся бы сюда. Не враг-человек вернул меня, а сама Зона провела эксперимент, чтобы еще раз доказать: человеческая воля – ничто, мы лишь марионетки в руках судьбы.
– Полежи пока, подумай о своем поведении, – донесся смешок. – Извини, мне надо поспать.
Как только он удалился, животные смолкли, зато стало просыпаться обоняние, я ощутил себя в хлеву, затошнило с удвоенной силой. Я почувствовал, что отлежал бока на полу, болят затекшие руки, икру на правой ноге, укушенной шатуном, сводит судорога. Нечеловеческим усилием воли заставил себя перевернуться, но меня не вырвало.
Я упал набок и едва не перевернул миску с водой. Минут пять пытался ухватить ее непослушными руками, в итоге плюнул и решил подождать, пока вернется подвижность. Меня наверняка обыскали. Вот удивились, что при мне нет вещей!
Что бы я подумал на месте Иггельда, когда кто-то из подчиненных повел себя подобным образом? Наверное, то же, что и он. Я предположил бы, что меня специально отпустили, чтобы я указал дорогу к Институту, и сейчас усилил бы оборону. Наверняка Иггельд так и сделал, а значит, выбираться будет сложно, и вдвойне сложно – вести осаду.
