– Стрелять на счет, – проговорил Ганн. – Три, два, один… Огонь!
Выстрелы грянули одновременно. Моя жертва дернулся, упал на подкосившиеся колени и рухнул ничком, усатый быстро сориентировался и залег, пополз к черному входу, я высунулся, чтобы увидеть его сверху, но чуть не получил порцию свинца. Ко мне подкатился Винс и хищно оскалился, ему нравилось убивать.
– Прикрывай, я стриеляю, – глаза его горели, ноздри раздувались, я скатился с кочки и наугад дал очередь по поляне.
Винс бил одиночными, сопровождая каждый выстрел руганью.
– Иесть! – наконец воскликнул он. – Дааа! Вот тебе еще, и еще!
Неподалеку бахала снайперка Пули, наперебой строчили автоматы. Поначалу беженцы отстреливались, но с каждой секундой сопротивление слабело. У них была невыгодная позиция, спастись могли только те, кто за кочками, но ненадолго, потому что обстрел велся со всех сторон.
– Трое, – отчиталась Пуля об убитых.
– Двое, – сказал Ганн. – Двое у Зяблика.
– Двое, – ответил я. – Но, может, один.
– Один, – радостно, с придыханием прошептал Винс.
Соло ответил последним:
– У нас тоже один.
Ганн подытожил:
– Одиннадцать. Плюс охранники, которых мы положили раньше. Это все или есть кто-то еще?
Я описал Химика и спросил, не пристрелил ли кто похожего мужчину, но ответила только Пуля:
– Дурацкий вопрос. Ты еще спроси, смотрели ли мы их документы. Ганн, что дальше?
– Держи трупы под прицелом, они могут восстать. Остальные – рубите головы покойникам.
– Только осторожно, нет уверенности, что все мертвы, – предостерег Полковник.
Сверкая глазами, Винс выхватил мачете и на полусогнутых, от ствола к стволу побежал к ближнему телу, моей первой жертве. Будто пес, он замирал, в камуфляжном костюме сливаясь с фоном, втягивал ноздрями воздух. Я зарядил подствольник и держал под прицелом тело, которое могло восстать и броситься на Винса, но покойник не шевелился. Тянулись мгновения, бдительность снижалась, начали закрадываться мысли о судьбе Химика, хотелось скорее пересмотреть всех убитых, но я держал себя в узде.
Винс добрался до первого тела, перевернул его ногой, взмахнул мачете. Как отлетела голова, я не видел. Он зашагал к следующему человеку, застреленному им. На другой стороне поляны за дело принялись Соло и Чуи. Не в силах сдерживать любопытство, что же с Химиком, я обратился к Полковнику:
– Прикрывай меня.
– А смысл? Они не оживают, – ответил он, сел на мох, скрестив ноги. – Те вставали уже через минуту, – Полковник глянул на часы. – Семь минут, и ничего.
– Лучше перестраховаться, – сказал я. – Все же прикрывай.
Приказ есть приказ. Военный не должен оспаривать даже самые идиотские приказы, потому Полковник лег на кочке, где лежал сперва я, потом Винс, прицелился, и я рванул вперед. Только выскочил на заболоченную поляну, как грянул выстрел – я упал, прижался к мху, предположив, что это недобитый враг. Наши ответили очередями с двух сторон, закашляла винтовка Пули. Когда я поднялся, Чуи пытался привести в чувство рыжебородого Соло, совал ему в руку «гематоген», отчаянно матерясь, но его напарник захлебывался кровью. Что ему прострелили, горло или легкое, я не стал вникать, я даже не стал вести себя осторожно. Отрубил голову лежащему ничком лысому мужчине, над полной женщиной, крашенной в блондинку, замешкался. Отечное лицо, синяки под распахнутыми светло-голубыми глазами, подчеркнутыми жирными стрелками, губы накрашены алым. Пухлые пальцы так и не выпустили пистолет. Ее голова отошла от тела с первого удара. Восстать может любой, даже она превратится в чудовище.
Среди людей на поляне Химика не оказалось, и я побежал в лес, туда, где работали Пуля и Ганн. К моему приходу обезглавленные трупы уже валялись на земле, я заглянул в лицо каждой отрубленной головы и выругался. Химика среди убитых не было. Зная Химика, я предполагал, что он залег где-то в траве и ждет. Или вообще не вышел из подземелья. Не успокоюсь, пока не удостоверюсь, что он издох.
– Точно всех перестреляли? – крикнул я в микрофон.
– Всех, кто был на поверхности, мы их считали, когда они выходили, – мрачно ответил Ганн и добавил: – Я потерял двоих своих людей. Чтобы ты знал, мои люди ценнее золота. Если Крэнка мне не очень жаль, то Соло был мне дорог.
– Я тоже потерял друга.
Ганн подозрительно молчал, и мне его молчание не нравилось. Казалось, что я даже слышу его шумное дыхание. Вспомнилось, как он меня чуть не казнил из-за какой-то мелочи. Сейчас произошла не мелочь: он потерял двоих и наверняка в случившемся винит меня, так что надо с ним держать ухо востро. У нас общий враг, и до поры до времени мы заодно, но, когда победим, лучше нам с Полковником убраться, пока они будут грабить Институт.
Интересно, он видит меня? Я повернулся вокруг собственной оси, ощущая себя под прицелом жабьих глаз Ганна. Наверняка, и смотрит он на меня через прицел. На его месте я не стал бы себя убивать, но кто знает психов-отморозков?
– Ты втянул нас в авантюру, – сказал Ганн. – Кто заплатит за смерти моих людей?!
Молчание повисло гильотиной, я огляделся в поисках убежища, хотя понимал, что это бесполезно. Ганн хмыкнул:
– По сути, они уже заплатили, но для меня их смерти – ничто. Я никого из них не знал. Но раз уж начали, надо заканчивать. Винс, готовь хлор, будем вытравливать крыс из норы!
Я выдохнул с облегчением. Пока живем, а дальше будет ясно. Даже если сдохну в бою, уже не обидно, отомщу за Деню и его сына, ведь с Институтом покончено, хотя Химик пока еще жив. Обидно, что не увижу Олесю и детей. Но для них так лучше, Литвинов и компания потеряют к ним интерес, потому что некому будет мстить.
Когда я покинул убежище, увидел Винсента, волокущего тяжелый рюкзак с баллоном. Ганн стоял возле дубового ствола, где находился вход в подземную часть Института, подбоченясь. Из дерева донесся голос Пули:
– Дверь закрыта. Но вынести ее – нефиг делать. Взрывчатка установлена.
Пуля, видимо, отключила средство связи.
Ствол дерева пошел помехами, показалась красавица-брюнетка, потирая руки, жестом показала Винсу, что надо остановиться, и они с Ганном направились в мою сторону. Остановились в нескольких метрах от меня, Пуля включила коммуникатор:
– Всем – отойти от черного выхода, сейчас рванет, – она демонстративно закрыла уши ладонями.
Соло, появившийся на заболоченной поляне, остановился, положил рюкзак со вторым баллоном и на всякий случай сел.
Бахнуло так, что качнулась земля и зазвенело в ушах. В ста метрах от меня дерево-голограмма мигнуло и погасло, на его месте в небо взметнулся столб пыли, дыма и земли. Не завидую Химику и тем, кто не стал выходить на поверхность! Они мечутся, как муравьи в затапливаемом муравейнике. Десять-пятнадцать минут, и хлор убьет их.
