Она оказалась в неловком положении и чувствовала себя некомфортно. Попыталась пройти мимо Виктории, но та остановила ее.
– Ты ведь Кэт?
Сердце Кэт замерло.
– Все в порядке, – произнесла Виктория. Ее голос звучал устало. – Я многое о тебе знаю. Лео рассказал мне, у него не было от меня секретов.
У Кэт разболелась голова, она чувствовала, как пульс стучит в висках. Нужно было быстро что-то придумать.
– Неужели? – Она натянуто улыбнулась.
– Мне очень жаль, что это тебя расстроило. – Голос Виктории звучал так мягко, словно она успокаивала ребенка.
Кэт почувствовала, что ее оборона слабеет. Она не хотела смотреть на Викторию, но не смогла сдержаться. Кэт уже поняла, что эта женщина намерена выставить ее на посмешище. Странно, что огромные глаза Виктории, напротив, выражали приторное сочувствие. Кэт не могла больше этого выносить – так даже хуже, чем когда кричат или издеваются над тобой.
– Я ухожу, – сообщила она и уже собиралась оттолкнуть Викторию, которая преграждала ей путь, но неожиданно осознала, насколько та высокая. Рост около шести футов, не меньше, широкая в кости.
Кэт почувствовала неожиданный прилив энергии и с вызовом посмотрела на Викторию. Если эта женщина хочет битвы – на словах или на кулаках, – она ее получит. «Я не такая высокая, зато крепкая, и сумею дать ей отпор».
– Прошу прощения, – произнесла она и расправила плечи.
Но Виктория, похоже, не уловила угрозы в голосе Кэт и не почувствовала исходящую от нее враждебность.
– Он был великим человеком, – тихо промолвила она, глядя куда-то вдаль. – Нам всем будет его не хватать. Она замолчала, а Кэт, продолжая сжимать кулаки, ждала продолжения. – Ты не хотела бы прийти на прием, который мы устраиваем? Ты ему нравилась. Думаю, будет правильно, если…
Лицо Кэт вспыхнуло:
– Нравилась? Он любил меня!
Виктория покачала головой, в ее глазах блеснули слезы.
– Он так тебе говорил? Бедняжка. Это несправедливо, он не должен был так с тобой поступать!
Внезапно поднявшийся холодный ветер, казалось, проник под одежду Кэт, и она обхватила себя руками за плечи. Вспоминая весь свой обширный словарь нецензурных слов, она пыталась подобрать подходящее случаю, но тут раздался еще один женский голос, и она дернулась. Нервы никуда не годятся!
– Какая красивая церемония!
Кэт резко развернулась и увидела невысокую стройную женщину с очень светлыми волосами до плеч. В глаза бросились ее крупные золотые серьги. У нее были ярко накрашенные глаза и лицо немного неестественного бежевого оттенка. Кэт подумала, что она красивая, но какой-то немного пугающей красотой. Как продавщицы косметики в больших универмагах.
Кэт заметила, как Виктория сжалась.
– Ты что здесь делаешь? – со злостью поинтересовалась она.
«Боже, – подумала Кэт, – если бы она не была так удивлена ее появлением, то скорее всего смеялась бы сейчас».
– Я хотела выразить соболезнования, ведь мы обе потеряли человека, который занимал особое место в нашей жизни, – объяснила Мэдди, еще одна женщина Лео.
Виктория распрямила плечи – какая же она все-таки высокая – и подняла подбородок.
– Я не нуждаюсь в твоих соболезнованиях! – Казалось, она совершенно забыла о присутствии Кэт. – Ты так и не поняла, что ничего не значила для него! Он продолжал встречаться с тобой, потому что чувствовал себя виноватым и хотел исполнить свой отцовский долг!
Кэт увидела, что глаза у Мэдди вспыхнули. Что это было: боль или гнев?
– Мне не следовало прерывать вашу беседу, – тихо сказала Мэдди. – Я просто хотела выразить свое сочувствие, потому что знаю, как тяжело тебе и детям. Вот и все.
Плечи Виктории снова опустились.
– С ней все по-другому, – произнесла она, кивнув в сторону Кэт. – Она молода и мало что понимает. Но ты осознавала, во что ввязываешься. Знала, что Лео женат и у него есть дети.
Мэдди покачала головой:
– Не женат.
Виктория зло прищурилась:
– Нам не нужны были официальные бумаги, чтобы подтвердить наши чувства.
Мэдди неожиданно развернулась к Кэт, и та съежилась от ее пристального взгляда.
– Что ты имела в виду, когда сказала, что с ней все по-другому?
Виктория на мгновение замерла, а потом откинула назад голову и громко рассмеялась. У нее были большие, ослепительно белые зубы прямоугольной формы.
– Ты о ней не знала? – Пряди волос, выбившиеся из прически, разметались в стороны, серебряные серьги звенели. – О боже! Ты была не единственной его любовницей!
Пораженная этой новостью, Мэдди отступила на шаг. Кэт решила, что сейчас самый подходящий момент, чтобы уйти, но почему-то не могла сдвинуться с места. Ноги словно приросли к земле. У Кэт так замерзли руки и ноги, что она не чувствовала пальцев. Она взглянула в сторону выхода и увидела, что почти все машины разъехались и территория крематория опустела.
Женщина со светлыми волосами, которую звали Мэдди, снова заговорила, но на сей раз очень тихо:
– Он называл меня «моя дорогая девочка».
Кэт перестала разглядывать горизонт и уставилась на Мэдди. На ярко накрашенном лице женщины проступили красные пятна. Внезапно она утратила лоск безупречной деловой женщины и теперь вызывала жалость. В дорогом бархатном жакете цвета спелой сливы и накрахмаленной белой блузке она смотрелась маленькой девочкой, которая взяла одежду из гардероба матери.
По рукам Кэт побежали мурашки – она не могла поверить тому, что сейчас услышала.
– Но меня он тоже так называл! – Ей казалось, будто она слышит свой голос со стороны, словно он принадлежит кому-то другому.
Кэт взглянула на Викторию, самую старшую из них троих, в надежде, что та как-то поддержит ее, но этого не случилось.
– И меня! – сообщила она.
Все трое стояли молча. Кэт казалось, что ей на плечи лег такой тяжелый груз, что он ломает ей ребра и сдавливает легкие, – она едва могла дышать.
«Моя дорогая девочка». Лео называл так только ее одну. Недавно прислал ей открытку, на обороте которой его сильная рука музыканта вывела именно эти слова. Кэт очень дорожила этим посланием и хранила его под подушкой.
Мэдди развернулась и, спотыкаясь, двинулась по траве к выходу. Виктория последовала за ней. Кэт не хотела идти за ними, но, похоже, у нее не было выбора. Она словно оцепенела, и ей нужен был кто-то, кто мог подсказать, что ей сейчас делать.
У выхода все еще стояли люди. Кэт заметила детей Виктории, Ральфа и Саломею, и почти бегом бросилась к воротам, проклиная свои ужасные туфли с неудобными каблуками.
– Стой!
