– Парковка с противоположной стороны? – спросила она, стараясь переключить внимание на практическую сторону дела.
Они заметили старый серебристый «вольво круз», за рулем которого сидела женщина со светлыми волосами, а рядом ее дочь. Нагруженная вещами, как и у Виктории, машина медленно повернула за угол. Настроение у Виктории поднялось: они ничем не отличались от других. Выжав сцепление, она переключила скорость.
– Давай поедем за ними. Похоже, они знают дорогу.
Ральф взял ключ и нашел свою комнату, а потом они вместе втащили вещи по лестнице на второй этаж. Многие студенты вместе с родителями проделывали то же самое. Взрослые вежливо кивали друг другу, а Ральф с подозрением оглядывал своих будущих сокурсников. Виктория ткнула его в бок.
– Не будь таким хмурым, – прошептала она и через дверь потянула за собой коробку с книгами.
– Я же не знаю заранее, нравится мне человек или нет, – возразил он.
Виктория выпрямилась и, почувствовав боль в спине, принялась массировать ее руками.
– А как ты выяснишь, нравится тебе человек или нет, если не дашь ему шанса? Ты просто всех отпугнешь от себя.
Она снова наклонилась и подвинула коробку в угол комнаты. Ральф занес чемодан внутрь.
– Мам, расслабься, – улыбнулся он. – Кто тут будет учиться? Ты или я?
Нужно признать, что комната оказалась ужасно тесной: в ней помещалась лишь узкая кровать, шкаф для одежды, комод, стол и стул. Бежевые стены, легкие желтые шторы на окне. Хорошо, что окно выходило на зеленую лужайку, а не на парковку. А кухню, ванную и туалет придется делить еще с шестью студентами.
Ральф не ездил заранее смотреть университет и общежитие, заявив, что в этом нет смысла, решение ведь принято. И он все увидит в свое время. Виктория подумала о том, что он уже давно не навещал Мэдди. Ей очень хотелось знать почему, но она не спрашивала. Почти все вечера Ральф провел дома, был необычайно тихим и грустным, но его поддерживали друзья. И все же самое главное, что он не изменил своему решению и сейчас находился здесь рядом с ней. До вчерашнего дня Виктория переживала, что сын передумает и откажется ехать.
Виктории предстояло встретиться с Мэдди на свадьбе Кэт в следующие выходные, и это ее совсем не беспокоило. Самый тяжелый период их отношений позади. Приходится признать, что эта женщина оказалась не такой уж ужасной. Она очень помогла Ральфу с занятиями, и не важно, что побудило ее к этому. Для Кэт она тоже сделала много хорошего.
– Тебе помочь распаковать вещи? – спросила Виктория, когда они наконец внесли последний чемодан, – места в комнате почти не осталось.
Ральф покачал головой:
– До дома далеко, тебе лучше не задерживаться.
По пути они заезжали за продуктами, так что Ральф нашел в кухне две чашки и развел растворимый кофе в молоке. Они отодвинули в сторону пару чемоданов и, пристроившись на краешке кровати, выпили кофе и съели по куску шоколадного пирога, который Виктория заранее испекла. Все темы для разговора уже были исчерпаны, и Виктория неожиданно почувствовала себя некомфортно и заволновалась.
– Ты уверен, что не хочешь, чтобы я разложила вещи по ящикам? – Ее сердце начала заполнять пустота.
Ральф улыбнулся:
– Нет, мам, ты все положишь не туда, куда нужно. Лучше я сам.
Она вздохнула и принялась теребить заколку, собирая волосы на затылке.
– Что ж, тогда я поеду. Я обещала Саломее, что заберу ее из школы.
– Хорошо.
Ральф поставил чашку на пол, и они с Викторией встали.
– О, Ральф! – Она обняла сына и зарылась лицом в его джемпер.
Он тоже крепко обнял ее.
– Я скоро приеду, и вы с Саломеей всегда можете навестить меня.
Они немного постояли на середине комнаты, и Виктория почувствовала, что умиротворение заполняло ее целиком, прогоняя из сердца пустоту. Она даже радовалась, что сын не попросил ее остаться. Больше всего на свете Виктория мечтала именно об этом: проводить сына в университет. Ей хотелось, чтобы он стал независимым. В конце концов, научить детей крепко стоять на ногах – задача хороших родителей.
Ральф проводил мать вниз и открыл перед ней дверь автомобиля.
– Иди, – сказала она. – Не нужно махать рукой мне вслед. Начинай знакомиться с теми, кто будет жить рядом. И не задирай нос! Надеюсь, кто-нибудь из них тебе понравится.
Он улыбнулся:
– Возможно.
Когда машина тронулась, Виктория посмотрела на сына в зеркальце заднего вида: он колебался всего мгновение, а потом повернулся к дороге спиной и твердым шагом направился к двери. Отъехав на достаточное расстояние, Виктория вынуждена была остановиться на обочине, чтобы вытереть глаза и высморкаться. Но в целом она чувствовала себя отлично.
Ее сотовый телефон лежал на пассажирском сиденье, на экране светилось сообщение от Оливера. Открыв его, она прочитала: «Не грусти! Он вернется через пару месяцев с полной сумкой грязного белья». Виктория улыбнулась. Оливер прав. Интересно, что бы сказал сейчас Лео? Она точно знала, что он не сидел бы рядом с ней. Скорее всего находился бы где-нибудь за границей или вместе с Мэдди… или с Кэт. Максимум, что Лео мог бы сделать – позвонил бы и дал немного наличных денег.
Виктория нашла старое сообщение от Мэдди после исчезновения Ральфа и вздрогнула, вспомнив, как сильно тогда волновалась. Она написала ответ: «Только что оставила Ральфа и его вещи в университете. С ним все будет хорошо. С наилучшими пожеланиями, Виктория». Взглянув в зеркало, чтобы проверить макияж и волосы, она решила, что выглядит не только хорошо, но и привлекательно. Виктория подкрасила губы, что было глупо, но помогло ей почувствовать себя лучше и собраться с мыслями. Конечно, им с Ральфом пришлось нелегко, но они достигли успеха сами, без помощи Лео, и она гордилась собой и сыном. В общем, Виктория чувствовала себя замечательно.
Она потянулась в бардачок за диском и, поставив в проигрыватель запись Первого концерта для виолончели Шостаковича в исполнении Ростроповича, наслаждалась чудесной музыкой всю дорогу до дома.
Мэдди перечитала сообщение от Виктории и улыбнулась, представив Ральфа и кучу вещей. Она готова была спорить, что его комната сейчас выглядит так, будто в ней взорвалась бомба. Потом вспомнила, как сама нервничала в первый день в университете и как быстро освоилась и завела друзей. Ей бы хотелось позвонить ему сейчас и пожелать удачи. Но она положила телефон и пошла в кухню, чтобы сделать себе чашку чая.
Вернувшись к компьютеру, Мэдди нахмурилась. Как быть с Кэт? Она пришла на работу рано, с красными глазами. Когда рассказывала Мэдди о том, что случилось, ее била дрожь.
– Я поступила ужасно… Сделала самую страшную вещь в своей жизни! – сказала Кэт, шагая по комнате и заламывая пальцы. Сидеть спокойно она не могла. – Не понимаю, зачем я это сделала? Будто отрубила и сожгла свою руку или ногу.
