– Я не сбежал. И я умею читать! Вот… – при тусклом свете лампочки, висящей довольно высоко, он разобрал почти заученные еще по пути слова: – «Если бы в результате какого-либо тектонического события земная поверхность пришла в движение… и вся человеческая культура могла бы погибнуть в результате одной ужасной катастрофы… И мы увидели бы в итоге гибель всех государств, разрушение всякого порядка, уничтожение всех документов тысячелетнего развития. Стало бы – одно сплошное мертвое поле, покрытое водой и грязью. Но если в этом ужасе и хаосе уцелеют даже немногие люди культурной расы, то и через тысячи лет на земле все же возродятся признаки человеческой культуры и творческой силы!»
– Слова Адольфа Гитлера… Великого фюрера! – кивнул Вайзер уже без иронии. – Тебе они нравятся?
– Он же настоящий пророк! Он предвидел! Знал, что так и будет. И только великая раса спасет человечество. – Игорь перевел дух после такой непривычно эмоциональной тирады. – И я хочу помочь сохранить цивилизацию здесь. Для тех… Для кого надо. А не так, как в Полисе. Только для великой расы.
– Как же я устал от вашего величия… – вздохнул штандартенфюрер. – Маньяки сплошные. Избранные параноики. Сектанты! Пророчество он увидел… Встать, козлы! – Это офицер уже проорал за спину, будто затылком почувствовав, что постовые вздумали расслабиться и даже понаблюдать за спектаклем. – Гансы недоделанные! Вот пришел человек с арийским именем, а вы тут ржать приспособились. Будете очко драить с вечера до утра! В тюрьме. За черными!
– Есть драить очко, – согласились патрульные, довольные, что еще легко отделались.
– Игорь… – будто припоминая имя, снова обернулся к курсанту штандартенфюрер. – А что ты еще вычитал? Вот на кого ты точно не похож, так это на любителя мистики. Потому или ты мне тут врешь с три короба… Или…
– Я с Библиотеки имени Ленина, – насупился Литвинов. – Когда война шла, там красные были… И я их не люблю. Вы тоже. А тут написано, что марксизм отрицает в человеке ценность личности, он не признает значения народности и расы и не дает человечеству развивать культуру. И если бы марксизм стал основой всего мира, это означало бы конец всякой системы, созданной разумом. Для планеты нашей – конец всего существования. Если бы помощью этого еврейско-марксистского символа веры, проклятых звезд, коммунистам удалось бы одержать победу над народами мира, корона марксизма стала бы похоронным венцом на могиле всего человечества. Тогда наша планета снова стала бы безлюдной и пустой. Природа вечна и безжалостно отомстит за нарушение ее законов… Какие слова! И разве это можно опять допустить?!
– Не допустим, не беспокойся… Не победит марксизм, всех с лица земли сотрем, раньше них успеем. Короче, видно, что с Библиотеки: читаешь слишком много… Мозги дерьмом набиты. Но вот про марксистов хорошо соображаешь, теперь мне даже нравится! Хотя тоже в своем роде мистика.
И довольный штандартенфюрер хлопнул курсанта по плечу.
– Марксизм не мистика, – возразил Игорь, вконец запутанный, казалось, безумными словами офицера. Но нет, в них чувствовалась логика, он будто уже умело вел допрос, на ходу проверяя и прощупывая, смущая и сбивая с толку! Разведчики были правы: ни на секунду расслабиться нельзя.
– И опять же, говорил рейхсфюреру: больше картинок! А то приходят одни червяки библиотечные… А нам крепкие ребята нужны! Не книжные, а здоровые. Чтобы думать не пытались даже, сами научим думать! Если понадобится вообще. Вот, смотри, Игорь: стоят на блокпосту два Ганса… Знаешь, почему сюда попали? Думали много! Что стоите, скоты, думали много… бабла собрать? И не поделиться?
И тут Вайзер, который, казалось, и не взглянул на стол, внезапно наклонился и сдернул привязанный снизу к крышке мешочек, звякнувший патронами.
– Это была операция «Чистые руки», проводится регулярно, – обратился он к еще не прошедшим контроль людям. – Просьба соблюдать спокойствие, проходите по очереди, предъявляйте документы и вещи. У кого они в порядке, беспокоиться не о чем. Правда, Игорь?
– Не знаю… – пожал плечами курсант. Люди были ему совершенно не знакомы. А штандартенфюрер пугал не на шутку.
– Правда, – согласился сам с собой Вайзер, в глазах его сверкнула смешинка, будто все это время он просто изображал фашиста и теперь можно было расслабиться. – С тобой поговорим в более неформальной обстановке, посидим, пообедаем за счет нерадивого блокпоста.
И подбросил увесистый мешочек на ладони. Игоря чуть отпустило, когда он понял, что этот странный человек способен и пошутить. Но как вести себя со старшим офицером? Спрашивать про немца? И полковник Юшкевич, и майор Иванов думали, что его встретит обычная проверка и опрос на лояльность Рейху, который легко пройти, особенно тому, кто пришел сюда впервые и почти ничего о нацистских порядках не знает. Как же войти в контакт с таким высоким чином? Как?!
– Игорь, а ты собак любишь? – доверительно и уже по-свойски обратился к нему Вайзер.
– Да! – Теперь искренняя улыбка сама непроизвольно расплывалась по лицу. – У нас на Библиотеке почти нет собак, только одну хозяева давали погладить на прогулке.
– Ну, пойдем на Тверскую, я тебе покажу…
Максу не нужны были мутантские «детекторы» рейхсфюрера, чтобы установить истину. Свои методы вполне проверены и надежны.
***
Катя недоверчиво изучала бумажку со своей фотографией. Новый паспорт, пускай и фальшивый, ей явно не нравился.
– А нельзя фотографию поменять? Тут я такая… будто таракана проглотила. Где вы вообще этот ужас взяли?
Федор пожал плечами и отмахнулся от девушки.
– Какая была в архиве разведки – ту и налепили. Да и какая разница?.. Документ-то не настоящий.
Ответ девушку явно не устроил. Мало того, что этот кошмар с хвостиками хранился где-то помимо ее воли, так еще и рассматривали сие уродство все кому ни попадя.
– А имя – Эльвира. Так нашу станционную кошку зовут. Я не хочу быть Эльвирой. – Федор попытался сдержать улыбку, имя для документа пришло ему в голову именно тогда, когда станционное животное терлось о его ноги.
– Кать, ты придаешь много внимания этому. Пройдем блокпост, можешь его выкинуть. Хотя нет – отдай мне, а то и правда выкинешь, – он забрал у девушки документ и, аккуратно сложив вместе со своим, спрятал в карман куртки.
Федор вспомнил, как он получал эти бумаги.
Кабинет… нет, скорее каморка, в которой обитал отдел безопасности, возглавляемый Банным, находился в переходе на станцию Пушкинская. Двое крепких парней недобро усмехнулись, когда он зашел в комнату, и мгновенно испарились, оставив его наедине с начальником отдела безопасности. Но все равно осталось ощущение, что к нему только что прикоснулись два липких и грязных монстра. Хотелось быстро забрать бумаги и выскочить из этой клоаки. Со слащавой улыбкой Тарас Михайлович выдвинул скрипнувший ящик стола и нарочито аккуратненько выложил два паспорта с наклеенными на них фотографиями.
