Николай откланялся. Ему хотелось спать – ведь ночью удалось вздремнуть от силы часа два.
Спалось, как в молодости, без снов, глубоко, и проснулся он около полудня. Ничего себе! Он подивился – давненько так не отсыпался. Годков двадцать тому назад он запросто мог отдежурить ночь, остаться на работе на день и снова выйти на ночное дежурство. А сейчас – всё, одну ночь не поспал – и как разбитый.
Он стал размышлять – чем себя занять? Сходил в душ, побрился, и уже начал надевать рубашку, как в дверь позвонили. «Наверное, Надежда», – подумал он и не ошибся.
– Простите, мы вас не разбудили?
– Встал уже.
Под глазом у женщины красовался лиловый синяк. Но отёк уже спал, и щека выглядела лучше.
– Подруга пришла, Ольга. Не хотите ли чаю в компании попить?
– Ну, если только чаю… Сейчас буду.
Он переоделся в домашний трикотажный костюм и открыл незапертую дверь.
В кухне на столе красовался торт, а возле окна восседала Ольга.
Николай поздоровался, и гостья всплеснула руками:
– Никогда бы не подумала! Да вы просто герой, Николай!
– Вы преувеличиваете, обычный мужчина.
– Нет-нет, не спорьте.
Они сели пить чай с тортом, хотя Николай предпочёл бы что-нибудь более основательное.
В разговоре двух женщин проскочило слово «поребрик» – так говорят коренные питерцы.
– Извините, отвлёкся. Кто сказал «поребрик»?
– Я, – ответила Надежда.
– Вы питерская?
– Да. А как вы угадали?
– Да ведь это именно они говорят «поребрик», «парадное», «булошная».
– Я этого и не скрывала, только ведь вы не спрашивали. Меня сюда муж перевёз после свадьбы – это его родной город. Так и осталась.
– Вы не рассказывали.
– А вы не спрашивали.
Питер – это неплохо. Культурная столица России. Николай бывал, и не раз, и в Москве, и в Питере. Сравнение не в пользу Москвы. Конечно, можно вытащить девушку из деревни, но вот вытащить деревню из девушки – задача не из простых, архисложная.
Пока Николай не спеша пил чай, Надежда рассказывала Ольге о вечернем происшествии. Как всегда у женщин, рассказ сопровождался многочисленными деталями и эмоциями.
– А ты? А они? – переспрашивала Ольга.
После рассказа обе, не сговариваясь, обратили свои взгляды к Николаю, но он лишь пожал плечами. Что они хотят от него услышать? Ведь Надя всё рассказала.
Николай поднялся и пошёл в ванную – ополоснуть руки.
Ольга понизила голос, но Николай расслышал:
– Такой мужик! Сейчас таких нечасто встретишь!
Николай усмехнулся. Ну да, Геракл и Александр Македонский в одном флаконе. Но только не Казанова.
Потом разговор как-то сам собой перешёл на Санкт-Петербург. У Надежды даже глаза как-то по-особому загорелись, когда она начала рассказывать о своём родном городе. Да это и понятно, каждый кулик своё болото хвалит.
Но город и в самом деле заслуживает всяческих похвал. По крайней мере, всю старину в центре сохранили, не то что в Москве при Лужкове. Не зря ведь в Питере столько иностранных туристов. Компактно, интересно, а что туристу ещё надо? Даже у пресыщенных французов Петергоф или Царское Село вызывали неподдельный восторг и восхищение.
Заговорились едва ли не до полуночи, поскольку нашлось множество точек соприкосновения. Спохватившись, Николай с извинениями откланялся.
А с понедельника – трудовые будни.
К Новому году Николай успел обставить новое жильё. Не всё из списка он смог купить, но жить уже можно было вполне. Правда, не очень уютно пока получилось, как номер в гостинице. Ни цветов, ни фото, ни тюля, поскольку на окнах жалюзи стояли. Казённо как-то – Николай сам это чувствовал.
Незаметно подкатили праздники. Когда до них осталось три дня, Николай зашёл к Надежде:
– Наденька, приглашаю вас отметить новоселье и Новый год у меня, на собственной квартире. Придёте?
– С удовольствием. Ольга на праздники уезжает к родителям, другие подруги с мужьями идут на корпоративы.
– Вот и чудненько! Так я за вами тридцать первого заеду, ну, скажем, часов в восемь.
– За приглашение спасибо.
Тридцатого декабря Николай двумя рейсами перевёз немудрящие пожитки на новую квартиру. Пора было её обживать, жить на два дома было накладно. Платить хозяину за съёмное жильё и коммуналку за свою квартиру – изрядно опустошает карман.
Тридцать первого декабря, в нерабочий день, Николай ринулся по магазинам. Там его встретили суета и толчея, но зато он набил провизией полный багажник. Поскольку повар из него никакой, он заранее заказал свежие отбивные у знакомого повара в ресторане, а уж с гарниром он как-нибудь и сам справится.
В восемь вечера он уже поднимался по знакомой лестнице.
Надежда открыла дверь, и Николай изумился. Женщина явно тщательно готовилась: причёска, макияж, вечернее платье – просто загляденье!
– Наденька, вы сегодня бесподобны!
– Наконец-то вы заметили!
– Я исправлюсь.
– Держите, – Надя вручила ему два увесистых пакета.
– Это ещё зачем? У меня еды полный холодильник.
– У вас из магазина, а у меня – домашняя. Весь день старалась.
Она надела пальто.
– Я готова.
Движение по улицам было оживлённое, складывалось такое ощущение, что весь город сел на машины. Только что пробок не было.
Надежда с любопытством обошла и осмотрела квартиру.
– Ну, как?
– Простите, Николай, сплошная казёнщина. У вас же квартира, а не казарма. Нет шарма, уюта.
– Возьмёте надо мной шефство?
– Лучше на кухню и взять ножи. За час-полтора успеем на стол собрать.
Фартуков не оказалось. То, что они должны быть, у Николая совсем выскочило из головы, и поверх платья он повязал Надежде полотенце – всё лучше, чем ничего. Мысленно себя укорил. «Надо записать, а то забуду», – решил он.
Вдвоём они порезали овощи на салат, Надежда сделала гарнир, подогрела в микроволновке пироги и картофельное пюре. Николай же обливался слезами, очищая и нарезая лук.
– Ой, откройте форточку, а то у меня тушь потечёт, – Надежда выскочила из кухни.
Однако без лучка ну что за грибы? А ведь закусочка ну просто мировая! Потом, уже около десяти, они разогрели курицу, которую ещё дома запекла в духовке Надежда.
Стол получился обильным и красивым, вызывал аппетит.
За беготнёй по магазинам Николай весь день не ел, только выпил с утра кружку чая с печеньем. И сейчас, глядя на гастрономическое великолепие, горел желанием побыстрее сесть за стол.
