Они с Маринкой и не заметили, неторопливо расхаживая по старому городу, как время перевалило за полдень. Почему-то усталость совсем не ощущалась. Разве что хотелось где-то подольше посидеть…
И тут Светлану осенило: «Марина, ведь здесь же есть корпункт нашей газеты! Давай позвоним!» С парижским собкором Света была знакома – однажды встречались в редакции. При знакомстве симпатичный и очень коммуникабельный парень Дима активно выказывал ей всяческие знаки внимания, а потом, при расставании, очень насмешил приглашением: «Будешь в Париже – заходи…»
Димин телефон, к счастью, оказался в одной из записных книжек, взятых с собой. «У аппарата», – бодро откликнулся Дмитрий на звонок неведомого абонента, высветившегося на определителе. «Твое приглашение еще в силе?» – спросила Света, поздоровавшись, но не представляясь. «О! Светлана Викторовна! Солнце глаз моих! Девушка моей мечты! – закричал не на шутку обрадованный сюрпризным звонком Дмитрий. – Все мои прошлые и будущие приглашения, предложения, притязания и приставания в страшной силе! Ты где?» – «Мы где, Марин?» – спросила Света у подруги и повторила ее ответ в трубку. «Стойте на месте! Это совсем рядом!..»
Ну зачем стоять, когда можно расположиться за ближайшим столиком ближайшего кафе?…
Дима пришел минут через двадцать и не один. Высокий молодой мужчина, кажется, с ног до головы увешанный фотоаппаратурой, который шел с ним в ногу, не доходя десяти метров по направлению простертой руки Дмитрия, остановился, быстрым профессиональным движением вскинул свой «Canon» и навел на сидящих за столиком красивых молодых женщин объектив. «Canon» с готовностью зажужжал и щелкнул…
Вернувшись домой, Марина и Света долго рассматривали эту первую фотографию. Марина наклонила темноволосую голову к отливающему рубином бокалу, и вот сейчас, через мгновение, ее улыбка станет смехом. А у Светланы приподняты брови и чуть-чуть приоткрыт рот. «Ты что, удивилась?» – спросила Марина, вглядываясь в Светино лицо на фото. «Нет, я, по-моему, обрадовалась», – ответила Света. И убрала фотографию в сумочку. Она все-таки получила свой «моментальный портрет».
* * *
Этот портрет был одним из великого множества, сделанных в Париже Александром.
Так звали московского фотохудожника, старого собкоровского друга. Сам Дмитрий называл его при этом так разнообразно, что Свете моментами хотелось оглядеться: не присоединился ли к их четверке еще кто-то. «Сандерс! – окликал Дима друга. – А ну, запечатли нас!»
Через пять минут уже слышалось: «Санек, глянь-ка!» Потом: «Сашка… Сандро… Сандрелли…» Апофеозом прозвучало: «Сандвич!..»
Немногословный Димкин друг улыбался на добродушные подколки, прищуривал красивые серые глаза, послушно щелкал своими двумя или тремя крутыми фотоаппаратами.
Под бурным руководством Дмитрия они успели так много в этот первый день в Париже! Плавали по Сене на небольшом катере, потом, изменив своим «антиэкскурсионным» планам, облазили Нотр-Дам, потом метнулись в Версаль. Как без Версаля?… Там Александр сделал целую «фотосессию», попросив Свету попозировать. «Я назову ее „Черный принц“, – сказал он Светлане.
Конечно, это было очень красиво. Рыжая Светка, одетая и в самом деле, как „черный принц“ Гамлет, Александр, зорко следящий за ее меняющимся, как погода, лицом. Он так интересно двигался, бережно и надежно держа в руках свой фотоаппарат: то осторожно, как охотник, преследующий дичь, то стремительно, как танцующий перед взбешенным быком матадор…
Ему пришло в голову, что для одного фото нужно „подсветить“ Светке глаза. Ни секунды не задумываясь, стянул через голову свой джемпер, потом – майку… Дима и Марина встали рядом со Светкой на колени, растянув его белую майку так, что она бросила отблеск на лицо, и глаза в самом деле засияли!
Когда он одевался, Света заметила небольшой звездчатый шрам на спине, справа, чуть выше лопатки. Ничего не сказала: она знала, от чего бывают именно такие шрамы…
…Целый день то сияло солнце, то шел небольшой дождик. Света то доставала, то снова прятала зонт.
„Вот, это – честная парижская погода, – удовлетворенно констатировал Дима, подхватывая Свету под руку и пристраиваясь под ее черным большим зонтом. – Когда в ясном небе светит солнце, мне кажется, что я в Касабланке. А Париж – это дождичек, туман, серенькое небо…“
Александр улыбался, слушая Димкин треп. Он тоже был в Касабланке. Вообще, много где побывал за свои тридцать девять лет. Просто не умел вот так, как Димка, весело и беззаботно „клеить“ понравившуюся ему женщину.
А эта женщина ему очень понравилась. Он фотографировал и ее симпатичную подругу, но тут было другое. Светлану он фотографировал так, как если бы фото оставались не на пленке, а только в его памяти.
Вино и фрукты – это, конечно, здорово, но уже хотелось чего-то посущественней. Стало темнеть…
„Я тут одно кафе знаю семейное, недалеко от Лувра, пошли?“ – спросил у компании Александр. И они двинулись в путь…
* * *
Гроза уже давно кончилась.
А Света продолжала свой неторопливый рассказ. Она говорила то оживленно, весело, со смехом, с такими знакомыми с юности, забавными гримасками, то, наоборот, погружаясь в непонятную печаль. Впрочем, чего тут непонятного? Вот уж печаль-то ее понять было легче легкого…
* * *
„Такое маленькое уютное кафе…“ – предвосхищал впечатления своих спутников Александр. Проголодавшиеся спутники внимательно слушали, дружно печатая шаг в указанном направлении. – Хозяйка там – пожилая милая женщина, и у нее собака… Собакина корзина стоит возле камина, дрова потрескивают, собака зевает… Хорошо…»
«Кухня хорошая?» – задал вопрос практичный Дима. Александр кивнул.
…Кафе было замечательное, крохотное, столиков на восемь. И пожилая полноватая хозяйка Светке сразу понравилась, и квадратные столики, и скатерти на них в мелкую красную клеточку. В это время здесь было довольно людно, и по каким-то признакам Света поняла, что большинство этих людей хорошо знакомы, что они приходят сюда часто, может быть, каждый вечер.
И еще она поняла, что ей очень нравится…
Они сели за столик почти в самом углу. Александр повернулся в сторону горящего камина и… Света сразу, как только они вошли, обратила внимание на корзину возле камина. Она была пуста.
Александр повернулся к ним с грустной извиняющейся улыбкой: «Да, наверное, собаки уже нет. Она уже тогда была старая…»
Свою бесценную аппаратуру он снял и повесил на высокую спинку стула, чтобы не мешала и вообще, «отдохнула». Они дружно изучали написанное от руки (правда, на фирменных «картах») меню, когда к ним подошла незнакомка лет шестидесяти. «Пардон, мсье…» – начала она, обращаясь к Александру. Это было все, что поняла Света без переводчика. Александр поднялся навстречу женщине, заулыбался, выслушав речь мадам, стал ей что-то отвечать. Потом снял «Canon» со спинки стула, показал даме. Она почтительно прикоснулась и к остальным фотоаппаратам, покивала… Подала руку, которую, легко наклонившись, тут же поцеловал Александр, благожелательно улыбнулась его компаньонам и с достоинством удалилась за свой столик…
