В его мире, пространство которого было удобно ограничено четырьмя стенами, оклеенными старыми бумажные обоями с пляшущими на них – отчего-то коричневыми – одуванчиками, места хватало только для него самого и еще пары человек, например для Людки, ну и, конечно же, для Кости Нечаева.
То, как он повел себя в автомобиле, было ошибкой, позднее анализировал Нежин свои действия. Не смог сдержаться. То, что из него тогда наконец выплеснулось, копилось внутри едва ли не с момента их первой встречи. Стало легче. На какое-то время – на мизерный отрезок времени, пока его рука спешила исследовать дивную анатомию до того момента, когда испуганный юноша упорхнул, напоминая прекраснейшего papilio machaon, сорвавшегося с зонтика борщевика.
Тогда он совершил еще одну недопустимую ошибку – поддался истерике. Неудивительно, что юноша выглядел таким напуганным и предпочел держаться на расстоянии, снаружи, под хлопьями мокрого снега. Трудно было бы поступить иначе.
Papilio machaon вспорхнул и улетел. Навсегда? Нежин полагал, что так. Все не казалось бы таким катастрофичным, не прихвати с собой Нечаев нечто, ранее ему не принадлежащее. Не прихвати он с собой чужого рассудка.
Нежин придвинулся поближе к письменному столу, за которым сидел, откинувшись назад на стуле. По левую руку покоился знакомый темно-зеленый томик. Тисненные на корешке буквы заметно потерлись и потеряли часть своей позолоты.
Он бросил на книгу полный любви взгляд и тяжело вздохнул.
Ее он обязательно перечитает еще раз, третий раз. Пожалуй, начнет этим вечером, а закончит… закончит… Нежин нахмурил брови. Не потребуется более двух дней, чтобы прочесть книгу еще раз от корки до корки. Но сейчас у него есть дело, которое не требует отлагательств, и чем скорее Нежин начнет, тем больше шансов на благоприятный исход.
Прямо перед ним лежал свежий выпуск «Ротонды», который он приобрел пару часов тому назад в газетном киоске неподалеку от своей «берлоги». Нежину казалось, что это слово как нельзя лучше характеризует его нынешнее жилище, кроме того, оно почему-то казалось ему очень забавным. Будто из тех криминальных фильмов, что он так любил смотреть подростком.
Первые полосы не вызывали интереса. В отличие от книг, к газетам Нежин был совершенно равнодушен и никогда их не читал. Нежин открыл газету посередине, небрежно пролистал несколько страниц.
Объявления о сдаче жилья в аренду занимали всю предпоследнюю страницу. Нежин довольно ухмыльнулся и потянулся за карандашом. Глаза сосредоточенно забегали по строчкам.
Вскоре он закончил свое занятие и отложил карандаш в сторону. Словно чье-то ледяное дыхание коснулось запястья: из окна, перед которым он сидел, ужасно дуло.
Валил снег. Самый настоящий снегопад. Нежин выглянул в окно, но не сумел разглядеть ничего, кроме силуэтов зданий через дорогу напротив. В белоснежной пелене тонуло все, даже грохочущие под окнами трамваи можно было опознать разве что по мерцанию буферных фонарей.
По спине пробежали мурашки. Нежин скрестил руки на груди, покрепче стиснув их под мышками, и вжал голову в плечи.
«Холодно! Как же здесь холодно, черт подери! А ведь зима еще впереди. Хорошо бы попросить у коменданта масляную батарею, – пронеслось в голове. – Конечно, придется доплатить, но… как иначе?» Лишние траты не смущали Нежина. Особенно теперь, когда и тратиться-то было не на что. Разве что приходилось платить за комнату в конце каждой недели, а не ежемесячно, как это было принято в большинстве случаев. Пусть не очень удобно, но таковы правила. Нарушать их у Нежина не было желания. Тем более портить отношения с Верой – сварливой старушонкой-комендантшей, у которой он намеревался выпросить обогреватель.
Забавно, но с ворчливыми дамами преклонных лет ему намного проще удавалось достичь взаимопонимания. Проще, чем с кем? Ну, например, проще, чем со своей женой. С ней невозможно достигнуть консенсуса. Чаще всего он уступал и, как оказывалось в итоге, поступал верно. Радоваться такого рода победам могли только женщины, именно так считал Нежин, но никогда не озвучивал своей точки зрения. В семейной жизни он вообще был немногословен. Всегда на вторых ролях. Молчал и многое терпел. Но на это Нежин не жаловался. Тихая заводь брачного союза вполне устраивала его.
Нежин уселся на кровать и накинул на спину старый домашний плед, который удачно прихватил с собой. А ведь когда-то они вдвоем кутались в него вечерами, спасаясь от яростных январских холодов. Пили горячий кофе. До того горячий, что обжигали нёбо. Иногда потягивали коньяк. Сейчас они вряд ли уместились бы под пледом вдвоем – за последние два года Тамара стала шире в полтора раза.
Тонкие стрелки дешевеньких часов, висевших над входной дверью, застыли примерно посередине между тремя и четырьмя часами. Нет, сегодня ему определенно не хотелось вылезать наружу. Холодно. И к тому же снегопад не собирался прекращаться.
Нежин откинулся назад и позволил голове упасть на пуховую подушку, от которой так и несло затхлостью. С этим запахом он уже свыкся и теперь практически перестал замечать его. Так воняло во всей комнате, или, вернее, так воняла вся комната, которая, несомненно, была чем-то вроде живого организма. По крайней мере, в его представлении.
Правая рука нащупала знакомый корешок. Впереди было много часов увлекательного чтения. А это не могло не радовать.
14 Утро следующего дня выдалось морозным и солнечным. Под тяжелыми подошвами башмаков приятно похрустывал снег. Это было похоже на наступление настоящей зимы, да только Нежин прекрасно знал, что снег вскоре растает, превратится в отвратительную серую слякоть и не останется ни намека на недавнюю белизну. Зима обычно сковывала город не раньше середины декабря. Хотя нередко дожди лили почти до конца января, и с приходом заморозков город покрывался бесснежной грязной ледяной коркой, с которой не справлялся даже лом. Обледеневшие стены домов, обледеневший фонтан на Русалочьей площади, обледеневшие тротуары. Скверное зрелище какой-то стеклянной безысходности, покрывшей древний камень. А вместе с ним и людей. Таких никчемных и жалких в своем наивном неведении, в своей слепоте и глухоте ко всему происходящему вокруг, не задумывающихся ни о чем, кроме своих портфелей, полагающих, что те способны вместить все необходимое. Одни лишь озорные мальчишки, казалось, видели то, чего белый манжет никогда не замечал и вряд ли заметит до того момента, когда песочные часы остановятся и потребуют, чтобы их перевернули. Они фыркали и воротили носы, когда детская ладошка что было силы лупила по водосточной трубе, которая мгновением позже с грохотом являла на свет из своего алюминиевого чрева ледяные глыбы. Но курносые носы не придавали значения выражению постных серых лиц, поскольку знали, что владеют куда более ценной информацией. И делиться ею не собирались. Оттого курносые носы всегда жизнерадостно задраны вверх.
Нежин расплатился и вылез из такси. Широкая пятерня, которая находилась теперь по другую сторону стекла, там, где было тепло и не сквозило, дружелюбно помахала ему. Нежин театрально улыбнулся и помахал в ответ. Автомобиль развернулся на перекрестке и покатил прочь.
