После того как большинство беглых рабов ушли, но до того, как Мот с ее людьми смогли перебраться обратно в главную усадьбу, туда заявились молодые лорды. Мот до сих пор иногда кляла себя за нерешительность. Но, с другой стороны, главную усадьбу гораздо труднее оборонять.
А у нее, даже с учетом вновь присоединившихся людей, слишком мало народу, чтобы как следует управляться с поместьем, в десять раз превосходящим по размеру владения, примыкающие к Башне.
Молодые лорды заняли покинутое поместье. Они привели с собой своих рабов. Леди Мот точно не знала, откуда они взяли этих рабов; многие из рабов были чересчур молоды для той работы, которую их заставляли выполнять.
Мот подозревала, что молодые лорды устраивали налеты на племенные фермы некоторых старых лордов, пока те были заняты военными действиями, и угоняли оттуда толпы растерянных и перепуганных бедолаг, едва вышедших из детского возраста.
«Несчастные! — подумала Мот, бросив последний взгляд в телескоп и поджав губы. — Ну что ж, по крайней мере, здесь их достаточно, чтобы они справлялись с отведенной работой, и хотя бы от одного кошмара они избавлены. У их хозяев слишком много своих тревог, чтобы жестоко обращаться с рабами. Так что худшее, с чем им приходится сталкиваться, это неразбериха».
Мот не просто так попросила Дину «поработать» вместо нее в огороде. У нее была назначена на ближайшее время встреча с молодыми лордами, а они обычно получались утомительными. Мот поднялась на Башню прежде всего затем, чтобы собрать побольше информации перед этой встречей. Теперь же пора было переодеться в костюм для верховой езды и отправляться в их твердыню.
Леди Мот очень тщательно выбрала наряд: строгий, простого покроя костюм черного цвета, без какой бы то ни было отделки, не считая легчайшего проблеска серебра по вороту и манжетам. Она желала произвести устрашающее впечатление. Вот чего ей вовсе не нужно было, так это выглядеть женственно. Конюх привел леди Мот коня. Она уселась в седло и отправилась в недлинный путь к усадьбе, что некогда была ее домом.
Леди Мот сопровождали четверо дюжих парней — не эльфов, а людей, людей в чешуйчатых доспехах, причем доспехи были не бронзовыми, а железными. Люди были без ошейников и совершенно не собирались этого скрывать. Мот практиковалась в интригах за столетия до того, как эти сопляки, молодые лорды, появились на свет.
Ни одному из них не исполнилось еще и сотни лет. Когда Мот вплыла в гостиную в своем элегантном черном наряде, с волосами, забранными в черную шелковую сетку, в Сопровождении четырех телохранителей, молодые лорды тут же подхватились со своих мест — вне зависимости от того, как они изначально собирались ее приветствовать.
Мот на мгновение застыла у своего кресла, с непроницаемым выражением оглядела присутствующих и лишь после этого уселась, что было воспринято молодыми эльфами как разрешение сесть. Возможно, она и не была здесь главной, но в глубине души все они признавали ее силу.
«Хотя бы на это они способны — в отличие от их отцов».
Хотя, с другой стороны, на их отцов она и не стала бы так откровенно давить.
Мот выслушала отчет об успехах молодых лордов — или, точнее, об отсутствии таковых — в их борьбе с отцами, но никак его не прокомментировала. Было совершенно очевидно, что ситуация зашла в тупик, причем произошло это не сейчас, а раньше. А значит, увеличивается вероятность того, что та или иная сторона занервничает и совершит роковую ошибку.
Но, конечно же, молодые лорды не стали просить совета у леди Мот, а леди Мот не стала его предлагать. Все равно они не поверят, что какая-то там женщина может хоть что-то смыслить в таком мужском деле, как война.
«Можно подумать, они в нем хоть что-то смыслят!» — без тени веселья подумала Мот. Но она явилась на эту встречу не ради военных вопросов. Постепенно беседа коснулась темы, которую Мот желала затронуть. Ее случайно поднял самый бестолковый (на взгляд леди Мот) молодой эльф после того, как один из ее телохранителей приглушенно кашлянул, услышав особо дурацкое высказывание.
— Леди Мортена, — нахмурившись, сказал лорд Алретейн, — я просто не понимаю, о чем вы думаете, давая оружие рабам, которые не под контролем, и позволяя им сопровождать вас.
— Это не рабы, это мои слуги. Они служат мне добровольно, — невозмутимо парировала леди Мот. — Я обнаружила, что мне куда лучше спится, когда меня охраняют надежные люди, служащие мне из верности, а не по принуждению.
— Верность? Верность?! — вспыхнул Алретейн. — Вы что, всерьез приписываете этим примитивным варварам цивилизованные чувства? Да это же полуживотные!
Новое покашливание напомнило ему, что он оскорбляет людей, которые ничем не связаны, вооружены и облачены в доспехи, способные защитить их и от магии, и от клинка. Алретейн резко умолк и отвел глаза.
— Он имел в виду… — попытался было сказать кто-то.
Мортена вновь оглядела молодых лордов, изучая их лица, и была жестоко разочарована.
«Увы! Ничего не изменилось…» А она-то надеялась, что хотя бы кто-нибудь из этих юнцов поймет суть дела.
В том, что касалось людей, молодые лорды делились на два лагеря: большая часть — ненамного большая, но все-таки большая — относилась к людям и полукровкам точно с таким же презрением, что и их отцы. Меньшая часть, находившаяся под влиянием леди Мот, желала, чтобы людям и полукровкам были предоставлены равные с эльфами права. Но никто из тех, кого Мот считала колеблющимися, пока что не пришел ни к какому определенному решению.
Ну что ж, по крайней мере, это меньшинство следило, чтобы с рабами, принадлежавшими всем остальным, обращались хорошо.
«И у тех, у кого хватало мужества и решительности бежать к волшебникам, уже было предостаточно возможностей так поступить».
Рабы, принадлежавшие ныне этим молодым лордам, служили им отчасти из страха перед ошейниками, отчасти потому, что просто не могли себе представить иного положения вещей, а отчасти потому, что не могли добраться до железа или стали, что вывели бы их ошейники из строя.
Мот подозревала, что самыми сильными были первые две причины, поскольку те, кто действительно бы этого хотел, мог бы получить железное кольцо — его вполне хватило бы, чтобы обезвредить ошейник, — от кого-нибудь из людей самой Мот, стоило только попросить. Мот зашла так далеко исключительно из жалости. Но если эти рабы не могут перебороть свой страх и не в состоянии вообразить себе иной образ жизни, она ничем не сможет им помочь.
«Я не стану давить сильнее. Если я примусь давить, это может ослабить позицию моих сторонников. А если остальные юнцы выступят против меня, мне придется запереться в своих землях и надеяться, что со временем им просто надоест со мной возиться. Бежать совершенно бессмысленно. Я не такая оптимистка, чтобы воображать, что волшебники с распростертыми объятиями примут к себе чистокровную эльфийскую леди, даже если они и приняли детей Дины».
