Утром Уильям вместе с Виолой пришел в магазин. «Белый грей-гаунд» для многих поэтов и драматургов стал своего рода библиотекой, где можно было читать книги, не тратя деньги на их покупку. Уилл припал к этому источнику, открытому для них Ричардом, с первых дней их жизни в Лондоне. А все началось с «Метаморфоз» Овидия. Ставшая любимой книга была когда-то тоже издана у Вотроллье. «Хроники» Холиншеда, Плутарх в переводах Норта, «Пандосто» Роберта Грина, «Королева фей» Спенсера, произведения Сиднея и Кромптона — все это и многое другое, напечатанное в том же издательстве, было прочитано здесь. Сейчас Уилл читал «Орландо» Ариосто. Перелистывая страницы, он фыркал так выразительно, что, казалось, от него вот-вот посыплются искры. Виоле было интересно, что же такое высмотрел он в зачитанном до дыр романе.
— Что там тебя так… не знаю… возмущает? Удивляет? Веселит?
— В том-то и дело, что «ничего» буквально.
— «Ничего?»
— Иными словами, девичья честь
[162].
— Что-что? — Виола с любопытством взглянула на него. — Я не ослышалась? «Девичья честь?» И что тебя, да простятся грехи твои, еще в этом задело? Мне казалось тебе давно все известно. Или я ошибаюсь?
Брат ласково взглянул на нее и ответил:
— Вот, скажи мне, что за радость суетиться по поводу того, что предопределено природой? Кто осудит дерево за то, что оно начало плодоносить? Или корову за теленка? Или королеву за наследника?
— Тише, Уилл!
— Да ладно! Природа не создала живые существа недотрогами. Почему такие, как ты, должны отстаивать и защищать свою так называемую «честь», тогда как самая честь женщины — в любви, в плодовитости, в опытности. Что за лицемерие, ей-богу!
— «Не карайте грозно ошибки женщин. Рано или поздно, все зло исходит от владык мужчин, винить подвластных женщин нет причин». Помнишь?
— Еще бы. Вот я и говорю — много шума из ничего
[163].
— Кстати, послушай, что пишет на эту тему Джон Донн:
Однажды кто-то, ложью опозоря
Святой любви возвышенный порыв,
Решился заглушить свой стыд и горе,
Всем женщинам, жестоко отомстив.
— И дальше:
Возник закон иной:
Один лишь для одной…
Но весь ли мир такой?
[164].
Его прервал звон колокольчика. Том Хартли, войдя в магазин, услышал стихи известного поэта.
— Кто выстроил корабль, чтоб у причала застыл он, а не вышел в океан? — продолжил он строку, которую не закончил Уилл.
Виола шагнула было навстречу посетителю.
— Добрый день, сэр! Чем я…
Она осеклась на полуслове. Том, потрясенный, тоже молчал, глядя на нее. Надеясь на возможность именно этой встречи, он, как оказалось, совершенно не был к ней готов. Наконец, он справился с собой.
— Мне сказали, что это лучший книжный магазин в городе. Мисс Шакспир? Если глаза не обманывают меня.
— Помню, на прощание я вам пожелала, чтобы ваши глаза и впредь были зорки, капитан. Мое пожелание исполнилось.
Уильям с любопытством наблюдал за ними. Том перехватил его взгляд и поклонился.
— Мистер Шакспир?
— К вашим услугам, сэр. Надо понимать, что ваше знакомство уже состоялось. Но осталось втайне от меня! — Он повернулся к Виоле и с улыбкой в глазах покачал головой.
— Уилл, разреши представить тебе капитана Томаса Хартли. На борту его корабля играют твои пьесы.
— Неужели, сэр? Я польщен. Искренне рад. Но все же, когда вы успели рассказать об этом моей сестре?
— Мы познакомились в Бристоле, в театре. Вы тогда блистательно играли Ричарда и Болинброка, — ответил Том. — И позвольте выразить вам мое восхищение. Это лучшее, что мне доводилось видеть на сцене.
— Не переоценивайте наши скромные усилия, капитан, — ответил Уилл.
— Я тогда купил вашу пьесу, и мы вскоре поставили ее в море.
— Вы?
— Да, на борту «Турина». Это мой корабль. На нем мы доставили станки для издательства мистера Филда. Он и посоветовал мне зайти сюда.
— Простите, капитан, — оживилась Виола. — Имя Эджерли вам знакомо? Это гравер в издательстве мистера Филда. Он говорил, что его кузен служит на «Турине». Значит, у вас.
— Мисс Шакспир, я отлично знаю этого честного малого. Его кузен действительно состоит в команде «Турина», а также в команде «Вероны», моего второго галеона.
— Сразу на двух кораблях? В каком же звании? — спросил Уилл.
— Капитаном обоих, — рассмеялся Том.
— «Есть многое на свете, друг Еорацио, что и не снилось нашим мудрецам»
[165], — произнес Уилл. — Ей-богу, мир настолько мал, что он мне сегодня положительно кажется деревней.
— На этом маленьком глобусе мы все действительно в гостях друг у друга, — согласился Том.
— Капитан, будем знакомы. Называйте меня Уильям, прошу вас.
— Томас.
Мужчины пожали друг другу руки.
— Позвольте же мне, наконец, узнать ваше имя, — Том посмотрел на Виолу.
— Видно, моя сестра была не слишком любезна с вами? — спросил Уилл.
— Отнюдь. Боюсь, это я ничем не заслужил тогда ее расположения. Но я привык исправлять свои ошибки.
— Виола, капитан. Меня зовут Виола.
Том оторопел.
То имя бы твое зажглось во мне,
Стефания, Виола, Иоланта…
— Превосходно! — прервал молчание Уилл. — Но, простите, я должен идти. Рад нашему знакомству и приглашаю вас завтра отобедать с нами. Сестра расскажет, как нас найти. Желаю ей продать, а вам купить все, что Филд успел издать. Озолотите его, а заодно и нас!
Он подмигнул и ушел. Оказалось, что его присутствие очень помогало Тому сдерживать волнение. Оставшись наедине с Виолой, он едва справлялся с голосом и дрожью в руках.
— Но скажите, сэр, вы хотите купить у нас еще что-нибудь для вашего корабельного театра? — спросила Виола.
