Если честно, то если не вся Англия, то двор ждал смерти короля и даже жаждал ее, слишком опасно стало попадаться на глаза монарху. Некогда красивый и справедливый принц превратился в капризное, непредсказуемое чудовище, причем каждая из жен вольно или невольно внесла свою лепту в это превращение.
Начала, пожалуй, Анна Болейн в пику строгой Екатерине Арагонской, у которой всем заправляли старые ханжи, привезенные ею давным-давно из дома еще при жизни старых короля и королевы и ее первого брака с Артуром, старшим братом нынешнего короля. Анна Болейн воспитывалась при французском дворе. Поскольку ее отец был английским послом во Франции, Анна и ее старшая сестра Мария впитали блеск французского двора и попытались привнести его в Лондоне. Но что они могли — только соблазнить молодого короля, не больше.
Соблазнить — это сестры Болейн умели, как умели красиво и чуть игриво одеться, подарить улыбку, болтать по-французски, танцевать непривычные для английского двора танцы… А королева Катарина Арагонская была уже немолода, больна и скучна. Она отборолась свое, еще когда добилась женитьбы на себе Генриха, младшего брата своего внезапно умершего мужа. Ее хотел взять овдовевший король Генрих VII, но нынешний король Генрих VIII, тогда наследный принц, не позволил папаше жениться на бывшей невестке.
Вообще-то смешно, Генрих VII, не слишком жаловавший супругу своего старшего сына Артура, после его внезапной смерти вдруг воспылал к Катарине Арагонской страстью и пожелал взять вдову своего сына в жены. Но совсем юный второй сын короля вдруг перебил папашу и обручился с вдовой брата.
Такие поступки не редкость, сама Кэтрин Уиллоуби точно так же оказалась сначала обручена с десятилетним Генри Уиллоуби, а потом вдруг вышла замуж за его овдовевшего отца и стала герцогиней Саффолк.
Генрих был в свою бывшую невестку, ставшую супругой, по-настоящему влюблен. Рослый, сильный, выглядевший всегда старше своих лет (он и теперь, в полсотни лет, казался стариком), он вовсе не стеснялся того, что жена была супругой брата и на пять лет старше. Катарина обманула всех, заявив, что никогда не становилась настоящей женой Артура, мол, он был болен и ничего не получилось.
Именно у нее Генрих получил наглядный урок, как нужно лгать, не краснея, и ради достижения цели идти на все. Катарина смогла родить ему только дочь Марию, сыновья оказывались нежизнеспособными.
Она пожала то, что посеяла, Генрих усвоил урок, и, когда понадобилось развестись с ней самой ради женитьбы на Анне Болейн, также лгал без зазрения совести. Он лгал и позже, когда отправлял Анну Болейн на плаху, лгал, когда якобы проливал слезы по умершей Джейн Сеймур, тут же озадачившись подбором новой невесты, лгал об Анне Клевской, лгал о Катарине Говард. Лгал, говоря, что жены девственны или, наоборот, что они испорчены.
Интересно, что он скажет теперь? Катарина Парр дважды была замужем, а потому девственницей быть не может, она, конечно, влюблена в Томаса Сеймура, но расследование выявило, что никаких отношений у них не было да и быть не могло, слишком быстро подхватил овдовевшую Катарину король, не позволил даже немного поносить траур. В чем он может ее обвинить, если Катарина само совершенство в поведении?
Кэтрин знала, в чем, — в пристрастии к новой вере.
Женщина беспокойно поерзала в постели, вспомнив о встрече, произошедшей два дня назад.
Она нечаянно оказалась свидетельницей беседы двух скорпионов двора — епископа Гардинера и сэра Томаса Райотсли. Они явно говорили о Катарине! Оба ярые католики, готовые ради возвращения Англии в лоно Римской церкви на все, но особенно не терпевшие протестантские взгляды. Гардинер возражал, видимо, не веря своим ушам:
— Нет-нет, этого не может быть! Лорд Латимер был примерным католиком, а его супруга во всем поддерживала мужа. Нет, за ней ничего такого никогда замечено не было.
— Боюсь, что мы сильно ошиблись, вовремя не раскрыв подлинную сущность этой женщины. Она скрытая протестантка, которая все же принимает в своих покоях тех, кто имеет наглость толковать Библию. Под ангельской личиной прячется дьявольская натура.
— То-то Кранмер не возражал против новой женитьбы короля!
Архиепископ Кранмер, протестант и друг короля, действительно не возражал против этого брака и действительно потому, что знал о приверженности Катарины Парр к протестантству, а более всего в ее убежденности в том, что человеку нужно позволять выбирать между учениями, а не навязывать приказами.
Кэтрин, невольно слышавшая этот разговор в парке, куда два приятеля удалились, чтобы не быть подслушанными во дворце, молила Господа, чтобы они поскорей ушли, а пока перестала даже дышать, чтобы ее не обнаружили. Господь услышал молитвы женщины, собеседники удалились, но она еще долго стояла, оглушенная и перепуганная. Помимо обсуждения вопроса, является ли королева тайной протестанткой, Гардинер и Райотсли говорили о тайных встречах в покоях Катарины Парр сторонниц новой веры, а также о том, когда придет время отправить и эту королеву на плаху. Райотсли гадко рассмеялся:
— Э не-ет… Король уже разводился, и ему это не понравилось, казнил королев, но народ такого больше не простит, а вот на костре еще ни одной не бывало.
— Значит, костер?
— Хорошо бы… А на соседнем — Кранмера.
— Но до костра еще нужно довести. Если женщина сумела столько времени водить за нос всех, в том числе совсем не глупого лорда Латимера и короля, значит, она вообще умна и хитра.
— Но мы хитрее. Мы не станем мешать ей сейчас, пусть увязнет в этом деле полностью, чтобы, кроме костра, ничего не осталось. А настраивать против нее короля нужно тоже постепенно. Разузнать слабые места и бить по ним.
— Полагаю, самое слабое место — невозможность родить детей.
— Вы полагаете, она не способна?
Как раз в это мгновение собеседники удалились настолько, что Кэтрин не услышала продолжение разговора, а зря, потому что опасность из-за приверженности новой вере она понимала и без Гардинера и Райотсли, а вот следующие фразы ей могли бы многое подсказать. И неизвестно, как тогда сложились бы обстоятельства и вся история Англии.
— Она? Меня меньше всего интересует эта сучка на троне. Да будет она хоть сотню раз плодовитой, она не зачнет от короля.
— Вы применяете что-то?
— Конечно, и давно, с тех самых пор, как он начал лечить свои язвы. Удивляюсь, как Джейн Сеймур сумела родить ему сына. Просто тогда язвы мучили короля меньше, правда, и наследник вышел не ахти какой крепкий, долго не протянет.
— Вы уверены, что это поможет?
— До сих пор помогало.
— Но сейчас перевязки делает королева, что, если она начнет применять свои мази и болеутоляющие?
— Вот этого я боюсь. Хотя организм короля столь изношен и отравлен, что ему понадобится немало времени, чтобы восстановиться. Если пойдет на поправку, мы успеем убрать саму королеву. А пока ее можно держать просто под наблюдением и быть готовыми в любой момент отправить в Тауэр.
